Тугая спираль - [45]

— Ну и ну, профессор. То есть, вы мне предлагаете прогуляться на тридцать лет назад? При чём в одну сторону, поскольку не будет обеих Катастроф, не будет Зоны, не будет временной аномалии, ведь так? И чего я там буду делать?

— Полагаю, тебе не дадут пропасть. Посмотри в начале, что я послал в беспилотнике, а потом принимай решение, хорошо?

— Хорошо-то хорошо, но я не уверен, что после того, как я доберусь до вашей посылки, я смогу повернуть назад. Слишком близко к центру.

— У вас хорошие сопровождающие, прорвётесь.

— Ну да, с "Янтаря" нас вышло шестеро, а теперь осталось трое.

— Остались лучшие, поверь мне.

— Трудно, очень трудно мне верить вам, профессор.

— Это пустой разговор, Майк. Просто, поверь мне. Поверь человеку, который сталкеров никогда не обманывал. Я знаю Зону лучше, чем ты. Ещё есть вопросы?

— Да, один. — Голова Майка пухла от множества вопросов, взбитых жутким миксером из не укладывающихся ни в какие рамки утверждений. Тем не менее, их источник всю дорогу считался надежным. Делай сталкер, что хочешь, как хочешь, от тебя уже мало чего зависит. Майк растерялся полностью, Сахаров ждал, ничего не удавалось придумать спросить, кроме того самого автомата, подобранного на "Агропроме", целую вечность назад.

— Что с тем автоматом, который принес вам Илья?

— Ничего особенного. Ствол, как ствол. Правда с "калашниковыми" всех модификаций имеет немного общего, начиная от калибра, заканчивая устройством. Если не обращать внимания на всякие эти нюансы, то ничего особого.

— "Ничего не имеет общего" и при этом "ничего особого". Как это прикажете понимать?

— Очень просто — давным-давно, в одной далёкой галактике, провели конкурс на новую стрелковую систему для армии. Выиграл прототип той машинки, которую принес мне Илья. Потом её приняли на вооружение, потом появились модификации, включая укороченную, похожую на наш АКСУ.

— Профессор, о какой галактике вы тут говорили?

— М-да, ирония была не уместна. Этот фильм ты явно не смотрел. Этот автомат оказался тут немного из иной версии реальности. Просто, в силу каких-то причин у нас конкурс выиграл автомат системы Калашникова, а у них — какой-то другой. Был бы я оружейником, сказал бы точнее. Наверняка точно такие же технические решения были и у нас.

— Как-то вы интересно говорите. С одной стороны — не определённо, с другой — весьма уверенно.

— Я наблюдал этот эффект, забыл? Тогда, в свою первую экспедицию я же сталкивался с временной аномалией. Только тогда было изменено не оружие, а рация погибшего солдата. И ещё ряд мелочей в амуниции. Если бы на "Агропроме" того мертвого обыскали внимательно, то наверняка бы нашли тоже разные мелкие несоответствия.

— И как вы это объясняете?

— Слово "объясняете" тут не вполне уместно, натурных экспериментов не проводил. Я пред-по-ла-гаю. Так вот, ключевой гипотезой последние года полтора является та, что Зона — это такое место, где понятия: "было, не было, могло бы быть, кто-то помечтал о том, чтобы было бы не плохо…" смыкаются воедино. Равно как такие слова как "здесь и там", "настоящее и прошлое". То, что мы помним и в чём уверенны, не всегда совпадают. Ты знаешь, например, что с твоей книгой не все так просто. Ну, с той, где сталкер Симеон Долгий ведет отряд ради спасения мира. Прости старика, я позволил себе немного покопаться в твоём ПДА когда ты спал в моём бункере, а потом навёл справки. Там не было увлекательного диалога, где Симеон рассказывал, что доступными людям способами создать Зону было не возможно.

— Это как? — Майк перестал окончательно понимать что-либо.

— Очень просто. Как в обычно, много огня, крови, боекомплекты, которые не имеют тенденции заканчиваться… Ну и походу дела разъяснения коварных и кровожадных планов некоего "О-сознания", они же хозяева Зоны. То, что ты прочитал, более соответствует нашему с тобой состоянию дел.

— Подождите, откуда вы знаете, что именно я прочитал?

— Помнишь, что я говорил про правило волшебников? Так, не перебивай меня, канал связи скоро закроется.

— Простите, я мог скачать черновой вариант…

— Не перебивай меня! Нет, это не черновик. Это пятый образец альтернативной литературы. Два касались нашей научной работы, тебе не будет понятна соль тех анекдотов. Один раз мне попалась ученическая тетрадь, в которой велся дневник и описывались события, которые не могли происходить в зоне отчуждения. Какой-то праздник на стадионе Припяти, в девяносто девятом году. Михаил Старый принес мне как-то газету, написанную на непонятном языке. Шрифт-то кириллический, но слова не понятные. Газета была старой. Когда я пытался читать её, у меня возникало ощущение, что я сплю. Знаешь, когда в ночном кинотеатре показывают тебе текст, но ты его не можешь прочесть? Нет, это был не славянский язык и не то, что получается при игре с настройками кодировок текстов в компьютере, поверь мне. И там были фотографии, которые меня добили. — Сухой надтреснутый голос смолк и Майк подумал, что связь все-таки прервалась, как Сахаров и обещал. Но раздался звук, словно тот отпил из чашки и голос вернулся. — Я в самом начале разговора сказал тебе, что первоначально не ожидал, что отправляться придется во времена Первой, а не Второй Катастрофы. Это не совсем так. Было несколько неувязок, на которые я временно не обращал внимания. И знаешь почему? Я боялся. Да, да, боялся. Можешь смеяться. — Майку смеяться не хотелось совершенно. — Изменения будут глобальными, понимаешь, полностью глобальными. Они затронут всё, от политической карты мира, до климата. От литературных произведений, которые никто не напишет и наоборот, появившихся новых, нам с тобой не ведомых. Возможно, этими изменениями будут восхищаться, они окажут влияние на многие грядущие поколения. Возможно, в наше с тобой, вот в это самое время, следует ждать появления технологий, о которых я- сегодняшний не слышал. А может, всё будет идти точно так же, как мы знаем и в учебниках истории будут исправлены только редкие строчки. Понимаешь, о чём я? Я мог сделать это, но мне было страшно, поскольку я не знаю, хорош ли будет мир, который возникнет благодаря моим усилиям, или плох. В любом случае, мне придется за что-то отвечать. Либо за действие, либо за его отсутствие, хотя я мог совершить Поступок. Отвечать пред самым строгим судьёй, перед которым все дела наши, как тайные, так и всем известные, как мысли, так и формы в которые они облекались на протяжении нашей жизни — открытая книга. Когда я узнал о смерти Ильи — я решился. Подумай хорошо, Майк, хочешь ли ты отказаться. Твой напарник останется неотомщенным. Отказавшись, ты ведь обманешь не только надежды старого, смертельно больного человека. Я знаю немного твою биографию. Вспомни свою жизнь и попробуй сказать, что ты всем был доволен и полез в Зону, чтобы поискать приключений. Скажи так — и я позабочусь, чтобы твоё прозвище отныне стало Майк-Лжец. А может, и не будет никакого "отныне", поскольку Илья мог вполне оказаться правым и банкет с фейерверком таки состоится…