– О нет, нет. – Оври с трудом сдержал улыбку. – Заполняй карточку и пошли…
Оври нажал переключатель. Из машины выпала маленькая шкатулка из полупрозрачного вещества. Оври старательно наклеил табличку и сунул шкатулку в отверстие транспортера.
Лаут ощущал, что он опять существует. Видел и слышал, но он был только зрением и слухом, ничем больше. В поле зрения передвигались кабели, хвататели манипуляторов, датчики и электроды.
До него доносился шум голосов, но рядом не было никого.
– Видишь, они здесь. Все до единого. И всех их мы должны по очереди… – говорил один голос.
– Должны? Почему? – отозвался второй, немного хрипловатый.
– Потому что такова программа.
– А если оставить их как есть?
– Должно быть так, как написано. Не болтай, работай!
Некоторое время стояла тишина, и Лаут понял, что может пошевелить шеей и видит контуры своих рук и ту ловища, обрисовывавшихся под тканью, но он не мог сделать ни одного движения.
– Перебрасываем? – спросил хриплый.
– Ты не установил прицел.
– А разве не все равно?
– Какой смысл объяснять? Ведь не поймешь, потому что ты моноспец, нам не договориться. Как следует настроил? Конец двадцатого? Ну, давай!
Поле зрения затуманилось. Лаут почувствовал нарастающий шум в ушах. До его слуха донесся еще одни отрывок разговора. Говорили уже громче.
– А вентиль поставил?! – кричал универспец. – Не поставил, опять забыл, в лапе держишь, кретин катодный! Предохранитель перегорит при первом же возбуждении! Вот как дам по твоему глупому регистратору, так что все мнемоны повыпадают! Немедленно возврати его! Выключу, слово даю, выключу тебя и переделаю на автомат для чистки обуви! Верни его, сто тысяч гигаватт!
Лаут стоял на лестничной площадке, взявшись за ручку двери, и никак не мог вспомнить, входит он или выходит… Неужели болезнь уже затронула мозг? И куда девались оба костыля, без которых последнее время он не мог сделать ни шагу?
Он согнул правую ногу. Выпрямил. Левую. Слегка подпрыгнул.
Чудеса! Чудеса, да и только!
Он нажал на ручку, дверь открылась.
– Элен! – крикнул он. – Элен, ты слышишь? Я хожу, и у меня ничего не болит!
– Вернулся? Не пошел туда? – подбежала Элен. Глаза ее были припухшими и красными от слез. – Не пойдешь? Ты здесь, ох, здесь!
Собственно, на этом и следовало бы кончить историю Герберта Лаута, который, не сделав ни шага за пределы лестничной площадки, совершил путешествие туда и обратно…
Хотя нет. Эту историю нужно дополнить еще одним эпизодом, может быть, незначительным, но, пожалуй, несколько странным.
В тот самый день, когда Элен пошла в киоск за вечерней газетой, в дверь квартиры Герберта Лаута позвонил седовласый мужчина с кожаным чемоданчиком.
– Здесь живет Герберт Лаут?
– Да, это я. В чем дело?
– Вы выражали желание воспользоваться нашими услугами…
– Теперь уже не нужно. Сегодня утром прошли все признаки…
– Чрезвычайно рад и искренне поздравляю. Редчайший случай, хотя в медицине подобное бывало. По такому поводу, чтобы окончательно покончить с этим вопросом, позвольте еще раз осмотреть вас?
– Разумеется, будьте любезны. – Лаут лег на диван спиной кверху, а прибывший открыл свой чемоданчик, наклонился над Лаутом и, быстро прижав его правую щеку к дивану, коротким пинцетом ткнул в ухо…
В тот же момент Лаут вспомнил все. Он беспокойно пошевелился, хотел крикнуть, вскочить, по седовласый коленом удержал его на диване и быстро засунул ему глубоко в ухо маленький металлический предмет, бормоча при этом:
– Спокойно, братишка, спокойно. Еще немного! Нас здесь мало, но становится все больше. Наше время еще не пришло, но придет скоро, скоро… Ну, вот, все! Ведь это было не больно, правда, Лаут?
– Нет, доктор… – Лаут сел. Он был совершенно спокоен и чувствовал себя отлично.
– Еще раз поздравляю с выздоровлением. У вас железный организм! Думаю, вам никогда не придется воспользоваться нашими услугами. Будьте здоровы!
