Тучи на рассвете - [161]

К месту работ пригласили Диасамидзе.

— Как вы оцениваете положение? — спросил он Горелика.

— Высота три метра, площадь основания — шестьдесят. Расчет на гигантский взрыв.

— А что внутри между снарядами? Сколько их? Как они сюда попали, для чего заложены?

Капитан молчал.

— Как попали, положим, ясно, — заметил подполковник Бугаев, — немцы заложили. А почему вся эта махина не сработала, вот вопрос.

Годы работали в пользу врага. Если мина — всегда тайна, то сотни их, пролежавшие столько лет под землей, это клубок тайн.

Начинать приходилось издалека. Полковникам Диасамидзе, Кирьянову, подполковнику Бугаеву надо было представить обстановку тысяча девятьсот сорок третьего года, когда немцы были изгнаны из Курска.

Поединок начался.

Пока старшие командиры решали, как быть дальше, солдатам предоставили отдых. По дороге в казарму они встретили Валю, шедшую на работу.

Встреча с Валей всегда была приятна им. А сейчас вдруг стало неловко, будто провинились в чем-то. Да и сама она смутилась. Поздоровавшись, Махалов отвел ее в сторону:

— Что у вас случилось, Валя? Поссорились?

— А Гурам что говорит? — спросила она вместо ответа.

— Ничего не говорит, рычит на всех как сумасшедший, вот и все.

— Он здесь?

— Нет, ему завтра ехать, капитан велел от всех работ освободить.

Иван увидел, как при этих словах изменилось лицо Вали, но он был совсем не приспособлен успокаивать девушку. Ему стало очень жаль ее, а что сказать, он не знал.

— Ты не стесняйся, — наконец нашелся он, — если обидел, скажи, мы ему…

— Нет, нет, — испугалась Валя. — Ничего не надо говорить Гураму, пусть сам… И то, что меня встретили, не говорите… До свидания, Ваня. — И она вдруг быстро пошла.

— Ну что? — спросили Ивана товарищи, дожидавшиеся в сторонке.

— Видно, обидел ее Гурам… Да разве она скажет! Все снесет, а не пожалуется.

— И что могло случиться? — пожал плечами Маргишвили. — Такая дружба народов была, а теперь — скандал.

Шутке Дмитрия никто не улыбнулся.

— В другое время — не страшно, через недельку помирились бы, — заметил Голубенке, — но сегодня же последний день…

Прошли немного молча.

— А что с ямой делать будем? — опять заговорил Голубенке.

— А что с ней сделаешь, к ней не подступишься, — сказал Махалов.

— Так оставим, — насмешливо констатировал Дмитрий.

— Зачем так, — ответил Иван, — взорвем.

— И фашист хотел взорвать, значит, поможем ему.

— А черт его знает, чего он хотел, — выругался Иван.

* * *

Чего хотел враг?

Ответ на этот вопрос искал военный комендант города подполковник Георгий Митрофанович Бугаев.

На протяжении многих лет изо дня в день жизнь ставила перед ним подобные загадки. Всю свою сознательную жизнь он сражался с врагом, хотя и не довелось ему участвовать в войне с гитлеровской Германией. Это были и открытые бои, но чаще всего поединки с невидимым противником, столкновения с вражеской хитростью, выдержкой, коварством.

В тридцатых годах, в период беспрерывных провокаций самураев на наших дальневосточных границах, совсем еще молодой лейтенант Георгий Бугаев командовал особым отрядом. Люди жили в горах. Их позывные знали те, кому положено было их знать. Словно гром в ясный день налетал отряд Бугаева и всегда оказывался там, где жарче всего.

Георгий Бугаев обладал характерной для простого русского человека сметкой, каким-то особым внутренним чутьем. Его прозорливость, настойчивость и упорство поражали даже старых, видавших виды пограничников. Такого человека режь на куски, а он не отступит от своего.

Что затевал враг? Как часто ломал голову над этим вопросом Бугаев. Однажды из своего укрытия на берегу скованного льдом Амура он наблюдал бой самураев с китайским партизанским отрядом по ту сторону реки.

«Неопытный командир у японцев», — подумал лейтенант. Обычно, если сталкиваются их крупные силы с немногочисленным противником, самураи прежде всего стремятся отрезать ему пути к отходу. А здесь они окружили подковой отряд, оставив выход к реке. Но в следующую минуту Бугаев понял, что ошибся. Японцы явно не собирались уничтожать отряд или захватить его в плен. Людей гнали на лед, на советскую сторону.

Что затеял враг? Чего он хочет? Пустить версию, будто китайские партизаны связаны с русскими пограничниками? А партизаны ли они? Японцы бьют в них минами, которые разрываются как-то странно и не поражают людей.

… Почему мелькнула новая мысль, Бугаев и сам не знает, но когда восемьдесят три измученных человека достигли советского берега, по совету Бугаева их встретили врачи и предложили разбить лагерь в совершенно изолированном месте. Вскоре был поставлен диагноз: и люди, и лошади заражены инфекционными болезнями. Подозрения молодого лейтенанта оправдались: в самурайских минах были бациллы.

Как-то вместе с отделением бойцов он перегонял плот с продуктами. Погода изменилась вдруг, точно тайфун пронесся по реке, и снова все стихло. Но за это короткое время случилось многое. Плот отбросило на середину реки, в самое страшное место — в водоворот на крутом изгибе русла. С неудержимой силой плот понесло на вражескую сторону и разбило на скалистом островке у самого берега.

— Оружие! — скомандовал лейтенант и подозвал сержанта Бочарова. Это был спортсмен-разрядник, лучший пловец части. — Доплыви, Бочаров, на заставу, — тихо произнес он. — Не погибни, прошу тебя.