ТТТ - [7]

Марину передёрнуло:

– Не понимаю я этих дурачков. Все же знают, что один раз попробовал – и всё, на всю жизнь рабом шприца становишься. Совсем не длинную жизнь – они же до 35 лет не доживают. Подлые сбытчики им впаривают: – «Попробуй! Попробуй! Только один раз! Не понравится – не будешь больше!». Дураки верят, пробуют, привыкают и, как бараны, идут стадом на убой, обогащая мерзавцев-наркодельцов.

– Я как раз вчера Абдуллу видел, – вставил Сашка. – Он опять с «товаром» приехал. Всю ночь к нему машины сновали одна за другой. Все приезжают тусклые, квёлые, чуть живые, а уезжают – глаза блестят, лица наперекосяк от счастья. Вот, мол, сейчас закайфую, а завтра продам дозы, «бабок» настрогаю и долги отдам.

– Ага, и становятся рабами таких, как Абдулла! – добавила Марина. – Об одном лишь думают, как бы денег добыть и дозу купить.

– А я вчера, когда с рыбалки приехал, – снова вставил Саша, – Штымпу врезал по затылку, наркоту у него отобрал и высыпал в помойку. Так он её из контейнера собирал в обратно в пакетик. Собирает, а сам плачет от такого горя.

– Да Штымп то особо не виноват, – сказал рассудительный Паша. – Он уже законченный наркоман, с иглы никогда не сойдет. Наказывать надо тех, кто их снабжает «зельем», кто продает дозы. Тех же Абдуллу с Цибулей.

Марина вспомнила хлипкую жалкую фигуру наркодилера Цибули, похожую на луковицу зелёными перьями вниз, и её опять передёрнуло от отвращения.

У Сашки заблестели глаза:

– А главное, ведь все знают, чем занимается Абдулла. И никто его не остановит! Даже менты чуть ли не честь ему отдают! – он вдруг хихикнул в кулак. – Я ему сегодня ночью подарочек оставил – запоры на воротах эпоксидкой залил! К вечеру, может, выберется, если новые замки и ворота поставит.

Они вышли из автобуса сразу за мостом, по рыбацкой тропке спустились к реке и пошли вниз по течению. Лагерь решено было разбить на месте Сашкиного с отцом ночлега. Поставили там малюсенькую двухместную палатку с полом, смастерили из камней и рогулек очаг, побросали в палатку спальные мешки, рюкзаки и отправились на рекогносцировку.

Точно определить, где же было странное свечение, Сашка, конечно, не мог. Но, ориентируясь на лагерь, он прикинул его примерное положение, и оно оказалось в самом неприступном месте, на скальном участке подъёма. Наобум лезть на сопку не стоило, и ребята с радостью искупались в медленно стекающей в море речке, а затем, наскоро перекусив, занялись рыбалкой. К вечеру на куканчике у них болтался десяток мелких рыбёшек и один средних размеров линок, выловленный, как ни странно – Пашкой, хотя обычно рекорды ставил везучий Сашка.

После ухи, сваренной и слегка переперченной Мариной, но съеденной всеми с завидным удовольствием, и крепкого чая, когда начало смеркаться, стали ожидать таинственного свечения, но того всё не было.

Уже давно стемнело, город по ту сторону реки разгорелся электрическим заревом, вокруг разлетались мигающими маячками светлячки, а обещанный Сашкой эффект не объявлялся.

– Саш, а, может, тебе действительно показалось? – начал ехидничать Пашка. – Может, это ракету кто пустил, или от окурка трава занялась да погасла?

Сашка сидел хмурый, жевал травинку и всё смотрел в сторону горы, где он вчера наблюдал нечто непонятное.

– Я не знаю, что это было, но оно было! – сердито, но уверенно сказал он. – Я не шизик и не мистик, чтобы придумывать странные истории. Не знаю, повторится ли это явление сегодня или нет, верите вы мне или нет, но я видел что-то очень необычное, – закончил он, как отрубил, и замолк, смотря на сопку и покусывая травинку.

6

Сумрачные коридоры Ватикана редко бывают многолюдны. Построенные несколько веков назад с единственной целью – подавлять посетителей своим величием – они столько лет исправно достигали ее. В этих коридорах никогда ни у кого не возникало мирских желаний, никогда радостный смех не раздавался за этими печальными анфиладами. Зато сколько величайших интриг было сплетено за «божественными» стенами, сколько судеб как личных, так и государственных было загублено под этой «святой» крышей, сколько жизней оборвалось по высочайшей указке из этих, обитых красным бархатом, кабинетов.

Об этом думал младший папский библиотекарь прелат Дионисий, идя в парадной сутане на приём к его святейшеству кардиналу Августину в его угловой кабинет на Святой площади государства Ватикан.

Секретарь уже поджидал его. Он показал ему рукой на кабинет и негромко сказал: – Его святейшество ждёт Вас.

Прелат вошёл в кабинет и утонул в древней роскоши парчового кабинета, в странной смеси средневековой мебели из черных африканских пород деревьев и современной офисной мебели с электронной начинкой. Кардинал сидел один за огромным, во весь зал, столом и внимательно смотрел на вошедшего. Это был грузный мужчина лет под шестьдесят с унылым лицом и с длинным кавказским провисшим носом, одетый в серую мантию с красным подкладом. Он подождал, пока прелат удобно устроится в кресле, и тихо спросил:

– Что привело Вас ко мне, отец Дионисий? Что нового в нашей библиотеке?

Прелат собрался с духом:

– Ваше святейшество! Как вы знаете, основная задача нашей работы в прекрасной Папской библиотеке заключается в разборе многочисленных документов, с древнейших времён хранящихся в ней. Все её сотрудники каждый день занимаются изучением свитков, булл и прочих бумаг, которыми изобилуют тайные хранилища Ватикана. Несколько дней тому назад я неожиданно обнаружил заброшенные, совсем не разобранные бумаги середины тринадцатого века, среди которых меня особенно заинтересовал дневник папского миссионера Алквилла, посланного папой Ценчио Савелли на восток обращать тамошние дикие народы в христианство.