Трущобы Севен-Дайлз - [10]

– Вот и хорошо, – сказала она. И, не дожидаясь ответа, села на свое место за столом. Грейси поставила перед ней тарелку овсяной каши, молоко и сахар. Джемайма принялась за еду.

Питт вновь переключил внимание на газеты. Статья в «Таймсе» была предельно откровенна. Сначала он прочел посвященный Ловату некролог, в котором тот превозносился как доблестный солдат, которого болезнь вынудила оставить военную карьеру. Выйдя в отставку, он использовал свои таланты и полученный на Ближнем Востоке опыт уже на дипломатическом поприще, на котором его наверняка ждало блестящее будущее. Увы, этому не суждено было случиться; его жизнь оборвала амбициозная и безжалостная особа. Пресыщенная знаками внимания с его стороны, она желала найти себе более состоятельного и более влиятельного покровителя. Имя Сэвила Райерсона нигде не упоминалось, даже между строк. Зачем этой женщине понадобился «влиятельный покровитель» – об этом читатель газеты мог только догадываться. В чем, однако, не было ни малейших сомнений, так это в том, что убийство – дело ее рук, что в самое ближайшее время ее ждет суд, который наверняка вынесет ей смертный приговор, и она закончит свои дни на виселице.

Эта уверенность газетчиков вселила в Питта тревогу, тем более что он знал гораздо больше, чем какой-то там репортер. На первый взгляд факты изложены верно. Отрицать их было бы верхом абсурда: пистолет принадлежал Аеше Захари, а ее саму застукали в тот момент, когда она пыталась избавиться от тела. Она знала убитого и не пыталась дать никаких, даже самых неубедительных, объяснений случившемуся, что тоже довольно странно.

Скорее всего, его насторожило другое – то, что в заметке не был упомянут Райерсон, а также то, что автор заметки, вместо того чтобы вникнуть в факты или хотя бы нейтрально их изложить, спешил сделать собственные выводы.

Джемайма серьезно посмотрела на отца. Питт улыбнулся ей. Ему было видно, как она вся напряглась. Тем не менее она улыбнулась ему в ответ.

Доев свой завтрак, он встал из-за стола. В этот момент в кухню вошли Шарлотта и Дэниэл. Разговор тотчас зашел о других вещах – о школе, что будет подано на обед, поедут ли они смотреть в субботу крикетный матч, если, конечно, не будет дождя, или же в местный театр на открытом воздухе, также при условии, что погода будет хорошей. Затем возник спор о том, что делать в дождливую погоду. Все закончилось тем, что дети отправились в школу, а Питт – на очередную встречу с Наррэуэем.

Странно, комнаты были пусты и закрыты на замок, но ждавший на тротуаре Джесмонд сообщил ему, что Наррэуэй вернется через час и наверняка разгневается, если Питт его не дождется.

Питт с трудом спрятал свое раздражение по поводу напрасно потерянного времени. Он мог бы довести до конца дело, над которым работал, пока не случилась эта ночная трагедия, которая – насколько он мог судить – весьма далека от задач Особой службы. Он расхаживал взад-вперед по комнатенке на первом этаже, раз за разом прокручивая в голове это дело. Бесполезно. Никаких мыслей.

Наррэуэй прибыл сорок пять минут спустя, с мрачным видом. На нем был светло-серый костюм с высокими лацканами, прекрасно сшитый по последней моде, под костюмом – серый шелковый жилет.

– Входите! – коротко бросил он, открывая дверь кабинета. Питт шагнул следом. Войдя, Наррэуэй сел за стол и ни единым взглядом не удостоил лежащие на нем бумаги, из чего Питт сделал вывод, что Наррэуэй уже их прочел. Сегодня он прибыл на работу рано и, судя по модному костюму, явно ездил по каким-то важным делам. Скорее всего, нанес визит некоему влиятельному лицу в правительстве. Интересно, что заботило их больше – убийство Эдвина Ловата или то, что вину следует взвалить на Аешу Захари! Или же случилось что-то еще?

Питт сел в кресло напротив.

Лицо Наррэуэя было напряженным, взгляд – настороженным, как будто он должен был опасаться чего-то даже в собственном кабинете.

– Вчера поздно вечером египетский посланник нанес визит в министерство иностранных дел, – произнес он, осторожно подбирая слова. – Там, в свою очередь, по телефону поговорили с мистером Гладстоном[1]. За мной послали сегодня утром.

Ощущая на спине неприятный холодок, Питт молча ждал.

– Им стало известно об убийстве в Иден-Лодж уже вчера, во второй половине дня, – продолжил Наррэуэй. – Но поскольку о нем уже раструбили газеты, то пол-Лондона уже были в курсе. – Он снова умолк. От Питта не скрылось, что руки Наррэуэя, с их тонкими пальцами, неподвижно лежали на столе, словно каменные.

– И в посольстве знали, что Аеша Захари арестована, – сделал вывод Питт. – А поскольку она гражданка Египта, то с их стороны вполне естественно поинтересоваться, как и что с ней, а также проследить, чтобы к ней приставили адвоката. Если бы меня арестовали в другой стране, я бы ожидал точно таких действий от британского посольства.

Наррэуэй скривил губы.

– То есть вы бы ожидали, что британский посланник позвонит от вашего имени премьер-министру страны? Вы переоцениваете себя, мистер Питт. Младший консул вполне мог бы проследить, чтобы вам дали адвоката, и, пожалуй, это все.