Трус не играет в хоккей… - [2]

– По причине обнаружения «Объекта 19-11», – непонятно, но бодро отчеканил хумас.

Валентина вздохнула – с хумасами вечно какие-то непонятки! – поморщилась от неприятного ощущения трубки в носу и спросила:

– Вы меня покормите?

– По медицинским показателям, вам не желательно принимать пищу в течение трёх с половиной часов, – лучезарная улыбка хумаса стала ещё шире.

– Послушай, дружок, – Валентина опять вздохнула. – Я хочу есть. Это главный показатель. А ты – машина. Ты не имеешь права спорить с человеком.

– Обращайтесь ко мне Вася Петрович, – проквакал хумас. – Я понял вашу сентенцию и готов с нею согласиться с рядом оговорок.

– Что?! «Готов согласиться»?! – Валентина от неожиданности села. Медицинские приборы отозвались на это возмущённым писком. – Ты откуда такой… взялся?

– По техпаспорту я, – с достоинством произнёс хумас, чуть отъехав от стены и совершая нечто вроде полукникенса, – «humanoid assistant» серии ВП-12М, неформальное имя – Вася Петрович. Меня перепрограммировал и наделил толикой критического мышления сам гуру Пётр Алексеевич Егоров, великий и ужасный. Как вы уже слышали, его неформальное имя – Фаргус.

– Но зачем он это сделал? – удивилась Валентина.

– Во славу Великого Космоса, конечно, – важно ответил хумас.

* * *

Космос Валентина с некоторых пор не любила. Можно даже сказать, ненавидела. Нет, к космосу как к физическому явлению она относилась нормально. А вот Космос как некая территория, за освоение которой земляне взялись всерьёз, дальние «выселки» и ближние уголки Солнечной системы, всё, что теперь запросто именовалась Солсисом – вот этот Космос практически сломал Валентине жизнь. По крайней мере, на данном этапе.

Ректор Колыванов так и сказал, виновато пожимая ей руку на прощание:

– Если бы не Космос…

А дело было так: Валентина после того, как ушла из медицины, долго над выбором профессии не размышляла – «Бауманка», факультет «Гравитационные технологии», в просторечии «Гравицапа». Она быстро, по «менто-ускорёнке», прошла основную программу и собралась в аспирантуру. Мест было мало, но у неё не возникало и тени сомнения – её, отличницу и спортсменку – примут. И вдруг громом среди ясного неба прозвучало: «Согласно директиве Министерства образования от 7.04.2074 преимущественное право при поступлении в аспирантуру высших учебных заведений технического и прикладного научного профиля имеют лица, обладающие производственным стажем работы на объектах, находящихся за пределами земной атмосферы». То есть в Космосе.

И таковых лиц на момент её поступления оказалось ровно столько, сколько было мест в аспирантуре. И Валентина, что называется – «пролетела», а ректор Колыванов, сам гравитационщик, считавший её весьма перспективным учёным, вынужден был прятать глаза и обвинять во всём пресловутый Космос.

Впрочем, он дал Валентине ещё и совет – не ждать, а идти на производство, например, поработать грависиноптиком на «выселках»:

– Наберётесь опыта, накопите стаж – и через годик-другой милости просим к нам. Так сказать, обратно, в родную «alma mater», да.

Валентина всхлипнула, сунула диплом-кард в сумочку и прямо из приёмной ректора отправилась в Управление по персоналу компании «Дальспецстрой Ltd».

И вот она здесь, на Тритоне, крупнейшем спутнике Нептуна, и должна каждые шесть часов выдавать прогноз по гравитационной обстановке для четырнадцатого участка гравитрассы «Луна-Плутон».

Правда, трассы ещё нет. И участка как такового тоже. И даже рабочее место у Валентины отсутствует. Ничего нет. А сама она, наглотавшись воды, лежит в медотсеке и разговаривает с хумасом, носящим дурацкое имя Вася Петрович, который несёт какой-то бред про «Отсек А» и персонал в гибернации.

А главное – на СМС № 14 действительно не было ни одного человека! Валентина потребовала вывести на экран изображение с камер во всех помещениях, ну, кроме пресловутого «Отсека А», закрытого бронеплитой и опечатанного – ни души. Куда отправился персонал, все эти загадочные Гонестии и прочие близнецы и гуру программирования, Валентина не знала, а в историю с искусственным сном не особо верила.

На самом деле, всё это здорово напоминало предновогодний розыгрыш, и то, что хумас отказывался говорить об этом подробно, только подтверждало догадки Валентины про намерения персонала подшутить над нею.

Ну, как обычно шутят над новичками. Всегда и везде. «Как выскочим, как выпрыгнем. Как заорём дурными голосами: „Сюрприз!!!“, вот весело-то будет…»

Валентина почувствовала, как на глазах появились слезы, но быстро взяла себя в руки и поднялась с клинии.

– Уважаемая Валентина, вы небрежно – синонимы «халатно», «наплевательски», «спустя рукава» – относитесь к своему здоровью! – немедленно отреагировал хумас Вася Петрович. – Согласно рекомендациям Исина медицинского отсека, вы должны пребывать в горизонтальном положении – синоним «постельный режим» – ещё как минимум двадцать четыре земных часа.

– Да иди ты… – прошептала Валентина, вытащила из носа трубку, сунула её в утилизатор и вышла – почти выбежала, из пахнущего озоном и детством медотсека.

* * *

Отыскать на станции помещение, по традиции именуемое кают-компанией, не составило большого труда. Валентина села за стол. За толстенным керамитовым стеклом на облизавший горный склон ледник важно накатывал густо-синий, похожий на резиновый детский мяч, Нептун. Ледник был метановый, апельсинового цвета и переливался перламутровыми оттенками. Романтика «выселок» как она есть.