Полковник Мелчетт откашлялся.
— Насколько мне известно, в прошлую субботу вы принимали у себя гостью — гм… молодую блондинку.
Бэзил Блейк недоуменно на него уставился, потом, закинув голову назад, громко расхохотался.
— Значит, старые ведьмочки уже успели насплетничать? О моем моральном облике, естественно. Однако, насколько мне известно, борьба с безнравственностью не входит в компетенцию полиции или я ошибаюсь?..
— Ваши… э-э… моральные устои совершенно меня не касаются, — сухо сказал Мелчетт. — А пришел я исключительно потому, что только что был обнаружен труп блондинки несколько, гм, экзотической наружности. Ее убили.
— Дьявол! — Блейк снова уставился на полковника. — И где же ее нашли?
— В Госсингтон-Холле, в библиотеке.
— В Госсингтон-Холле? У старины Бэнтри? Ну и дела! Старый развратник. Кто бы мог подумать!
Полковник Мелчетт побагровел и резко оборвал злобствующего юнца:
— Соблаговолите следить за своими выражениями, сэр. Я приехал узнать, не могли бы вы что-нибудь сообщить по этому поводу?
— Так вы хотите узнать, не пропала ли у меня блондинка? Да? Но с какой стати, черт возьми, я… э-э… что это там?
Послышался скрежет тормозов, и у входной двери остановился автомобиль. Из него неуклюже вылезла молодая женщина в мешковатой черно-белой пижаме. Это была платиновая блондинка с ярко-красными губами и густо накрашенными ресницами. Подойдя к двери, она решительно рванула ее на себя и сердито крикнула:
— Почему ты не подождал меня, скотина ты этакая?
Бэзил Блейк поднялся.
— Явилась не запылилась, — рявкнул он. — А почему, собственно, я должен был тебя ждать? Сказал ведь, что пора ехать, а ты и с места не двинулась.
— С какой стати я должна была уезжать, веселье было в самом разгаре! Мало ли что ты сказал!
— Видел я твое веселье! В объятьях с этим грязным боровом, Розенбергом. Ты что, не знаешь, что он за тип?
— Ревнуешь, милый…
— Не дождешься… Просто мне противно — лакаешь виски да позволяешь лапать себя какому-то проходимцу. Да еще непонятно какой национальности…
— Брось брехать. Сам нажрался и все время лез к этой патлатой испанской стерве.
— Эта стерва куда приличнее тебя.
— Ну конечно, куда мне до нее. Да вы два сапога пара — оба ужрались до безобразия… А я не хотела, я хотела веселиться и веселилась. И вообще, когда хочу, тогда и ухожу.
— Вот-вот. А я когда захотел, тогда и уехал. А уж чтоб ждать всяких там дур — я еще с винтов не съехал…
— Хорош кавалер, культура так и прет!
— Потому-то ты и примчалась сюда — культуры поднабраться!
— Да нет, примчалась, чтобы сказать все, что я о тебе думаю!
— Думаешь, что можешь вертеть мной, как заблагорассудится. Перебьешься, милая.
— Взаимно, дорогой. Скорее рак свистнет, чем это произойдет!
Набычившись, они в бешенстве уставились друг на друга. Воспользовавшись моментом, полковник Мелчетт громко кашлянул.
Бэзил Блейк обернулся.
— А вы еще здесь? Мне показалось, мы распрощались, разве не так? Позвольте представить: Дайна Ли — полковник Блимп из полиции графства. Как видите, полковник, моя блондинка жива и здорова и даже чересчур здорова. Так что советую вам заняться подружками старины Бэнтри! Привет!
— Советую вам, молодой человек, выбирать выражения, а то как бы чего не вышло, — угрожающе произнес полковник Мелчетт и, весь бордовый от гнева, тяжело ступая, вышел из дома.
1
В своем кабинете в Мач-Бенэме полковник Мелчетт закончил изучать донесения подчиненных.
— …Таким образом, все как будто бы ясно, сэр, — заключил инспектор Слэк. — После обеда в библиотеке какое-то время оставалась миссис Бэнтри, но около десяти, выключив свет, она тоже пошла спать. Больше туда, видимо, никто не входил. Слуги отправились спать в половине одиннадцатого, затем без четверти одиннадцать пошел к себе и Лорример, оставив в холле поднос со стаканами и бутылкой виски. Никто не слышал ничего особенного, кроме, пожалуй, третьей горничной. А уж она слышала все, что только возможно было услышать: и жалобные стоны, и леденящий душу крик, и зловещие шаги, и еще бог знает что. Вторая же горничная, которая живет с ней в одной комнате, утверждает, что та крепко спала всю ночь. Я, честно говоря, больше доверяю второй, менее впечатлительной и с меньшим воображением.
— А что вы скажете относительно взломанного окна?
— Симонс говорит, непрофессиональная работа: открыли его с помощью обычной стамески, так что и шума-то почти не было. Стамеска должна быть где-то в доме, но вот где?.. Такая вещь… засунуть могли куда угодно…
— Как вы думаете, слуги что-нибудь знают?
— Нет, сэр, по-моему, нет, — неохотно сказал инспектор. — Они очень напуганы и растеряны. У меня были подозрения насчет Лорримера — уж очень он молчалив, ну вы понимаете, о чем я… но скорее всего и он ничего не знает.
Мелчетт согласно кивнул. Он не придавал значения неразговорчивости Лорримера. Энергичный инспектор Слэк редко кого мог расположить к беседе.
Дверь отворилась, и вошел доктор Хейдок.
— Вот, решил заглянуть и изложить предварительные результаты.
— Очень хорошо, рад вас видеть. Ну, что?
— Ничего особенного. Впрочем, я этого и ожидал. Смерть наступила от удушья. Задушили пояском от ее же платья. Обмотали вокруг шеи, а концы стянули крест-накрест и сзади замотали. Все очень просто — и скорее всего для нее неожиданно. Признаки борьбы отсутствуют.
