Труп в библиотеке. Отравленное перо. Пять поросят. Час зеро - [243]

Какой смысл было это делать, если убийство намечалось осуществить до полуночи? Ясно ведь, что снотворное к этому времени подействовать не успеет. Но зато сам факт явно указывал на то, что убийца — кто-то из домашних, и кроме того это позволило вашему бывшему мужу какое-то время походить в подозреваемых. Затем Баррет приходит в себя, рассказывает, как все было, и, ко всеобщему ликованию, подозрения с Невила снимают, ну кто теперь станет проверять, когда именно он появился в гостинице?

Да, времени в его распоряжении было очень мало. Он вернулся обратно вплавь, — вы же знаете, он очень хороший пловец, — взобрался по канату, который он заранее спустил, в свою комнату, откуда направился в ванную, где из-за дождя стекавшая с его тела вода образовала лужу. Мы обратили на нее внимание, но, увы, тогда так и не поняли, откуда она взялась. Там он переодевается в темно-синий костюм, идет в комнату леди Трессилиан и убивает ее — на это он тратит всего несколько минут — стальным шаром, подготовленным заранее, — затем быстро идет обратно, скидывает костюм, спускается по канату вниз и снова переплывает реку — уже в обратном направлении…

— А если бы вошла Кей?

— Наверняка он и ей подсыпал немного снотворного. Судя по показаниям, она зевала уже за обедом. Кроме того, после той ссоры, которую он предусмотрительно затеял, она ушла к себе и вряд ли захотела бы с ним общаться.

— Я все пытаюсь вспомнить, заметила ли я отсутствие шара на каминной решетке. Похоже, нет. Но когда же он вернул его обратно?

— Утром, когда в доме поднялся переполох. Вернувшись с Тедом Латимером на машине, он принялся заметать следы, скреплять ракетку, чистить шар и так далее. Кстати, он нанес удар леди Трессилиан слева, «закрытой ракеткой». Именно поэтому создалось впечатление, что убийца — левша. Невил Стрэндж всегда славился своим ударом «закрытой ракеткой»…

— О, довольно, довольно, — Одри умоляюще выставила вперед ладони, — я больше не могу…

Баттл улыбнулся.

— Как бы то ни было, вам нужно было обо всем этом узнать. Миссис Стрэндж, вы позволите дать вам совет?

— Да, пожалуйста.

— Вы прожили восемь лет под одной крышей с убийцей — этого более чем достаточно, чтобы расшатать нервы любого человека. Но теперь вы должны осознать: все позади. Вам нечего больше бояться — постарайтесь ощутить себя другим человеком, свободным от страха, жизнерадостным. Постарайтесь стать счастливой.

Одри улыбнулась. Застывшая маска страха исчезла с ее лица; перед Баттлом было милое, немножко застенчивое, но доверчивое женское лицо с широко расставленными глазами, в которых светилась искренняя благодарность.

— Простите, — нерешительно начала она, — мне сказали, что вы рассказывали о какой-то девочке, которая вела себя так же, как я…

Баттл медленно склонил голову.

— Это моя дочь. Как видите, бывают на свете чудеса. И я думаю, испытания посылаются нам для того, чтобы мы не забывали об этом!

Макхуэртер собирал чемодан.

Он аккуратно уложил сорочки, потом темно-синий костюм, который ему все-таки удалось забрать из химчистки. М-да. Два костюма от двух разных макхуэртеров… для приемщицы это оказалось слишком.

В дверь постучали, и он сказал:

— Войдите.

На пороге появилась Одри Стрэндж.

— Я пришла поблагодарить вас. Вы уезжаете?

— Да. Отсюда — сегодня вечером. А послезавтра и из Англии.

— В Южную Америку?

— В Чили.

— Давайте я вам помогу уложить вещи.

Он было воспротивился, но она настояла на своем. Макхуэртер смотрел, как ловко она управляется с его непослушными вещами.

— Ну вот, все готово, — сказала она.

— Здорово у вас получается.

В комнате повисло неловкое молчание. Одри сказала:

— Вы спасли мне жизнь. Если бы вы тогда случайно не заметили, как…

Она замолчала, а потом вдруг спросила:

— Скажите, тогда на скале, когда вы сказали: «Ступайте домой. Я позабочусь о том, чтобы с вами все было в порядке». Вы уже тогда знали, как это у вас получится?

— Не совсем, — ответил Макхуэртер. — Мне еще надо было кое-что обдумать.

— А почему же вы тогда сказали… ну, то, что сказали?

Макхуэртер очень не любил объяснять вещи, для него самого совершенно очевидные.

— Я знал только одно: что сделаю все, чтобы вас спасти, — коротко ответил он.

На щеках Одри выступил румянец.

— А если бы это я убила?

— Это не имело никакого значения.

— Так вы думали, что это сделала я?

— Нет, не думал. Что-то подсказывало мне, что вы невиновны, но в тот момент это не имело никакого значения.

— И тогда вы вспомнили, что видели человека, который лез в дом по канату?

Макхуэртер почему-то молчал. Потом смущенно кашлянул.

— Что ж, вам, наверное, лучше знать об этом. На самом деле не видел я никакого человека, да и не мог видеть. Я был на Лысой Голове в воскресенье, а не в понедельник. Просто, сопоставив все факты и имея на руках тот костюм, я прикинул, как все это могло произойти. А потом, увидел у вас в чулане мокрый канат и понял, что мои предположения верны.

Румянец исчез с лица Одри, оно стало бледным.

— Так вы солгали? — с недоверием спросила она.

— Мои рассуждения вряд ли убедили бы полицейских. Поэтому мне пришлось сказать, что я видел, как это произошло.

— Но ведь на суде вам пришлось бы давать показания под присягой.