Трудус-трудум-труд - [8]

Вскоре после этого разговора старшие сыновья уехали: Клеман — в Венецию, узнавать секрет изготовления серебряных зеркал, а Колен — в Париж, к дальнему родственнику, мастеру по витражам. Пьер остался дома, чтобы изучить все тонкости отцовского искусства. Кому что!

В Венеции Клеман направился прямо к знаменитому мастеру зеркал. Тьери его не знал, но были у них общие знакомые. Как это говорится? «Друзья наших друзей — наши друзья». Другими словами, Клеман был принят как нельзя лучше. Венецианец обнял его и сказал:

— Всё в моём доме к твоим услугам, дружок. Ешь, пей, живи, как тебе нравится. Но в работе нужен порядок. Ты хочешь научиться ремеслу? Подпиши контракт, будешь моим подмастерьем три года.

Клеман даже растерялся. Он ведь только что закончил учение, и ещё три года показались ему слишком большим сроком. Он стал упрашивать хозяина:

— Я же всё-таки мастер-стеклодув. Моя работа принесёт вам больше дохода, чем работа простого подмастерья. Я думаю, что одного года вполне достаточно.

Мастер руками развёл:

— Как хочешь, как хочешь, дружок. И за год можно кое-чему научиться, но три года — это совсем другое дело. Решай как знаешь.

Клеман так и подпрыгнул на месте:

— О, я уверен, что с меня вполне хватит одного года!

Он надеялся побыстрее разузнать секрет изготовления чудесных зеркал, чтобы потом зарабатывать много денег. А раз хозяин не имел ничего против, они и подписали контракт всего на один год.

Двенадцать месяцев Клеман работал в мастерской венецианца и, надо отдать молодому стеклодуву справедливость, не жалел сил. В конце двенадцатого месяца ученик повёл разговор о своём скором отъезде. Венецианец сначала притворялся, что не понимает, к чему тот клонит, но в конце концов отвёл Клемана в сторонку и сказал:

— Послушай, дружок. Ты говоришь, что умеешь делать хорошие зеркала. Я тебе верю, но всё-таки мне хотелось бы самому в том убедиться. Прежде чем ты уедешь, сделай зеркало самостоятельно, вовсе без моей помощи. Если оно действительно выйдет как надо, поезжай. Но, если у тебя ничего не получится, останешься ещё на два года. Я не хочу, чтобы твой отец сказал, что ты даром потратил у меня время. Согласен?

«А почему бы и нет?» — подумал Клеман. Он даже рад был показать учителю своё искусство. Пока они работали вместе, Клеман успел всему научиться: и как приготовить зеркальное стекло, и как раскатать его на бронзовой доске тяжеленным валом, чтобы зеркало получилось без изъяна, — словом, всему.

И верно, стекло у него получилось такое, что лучшего и не сделать. Оставалось только посеребрить его, наложить * амальгаму. А это дело не такое сложное, за него Клеман не беспокоился.

Но тут-то и вышла загвоздка. Клеман не мог ничего понять: и стекло замечательное, и амальгама хорошая, а друг другу они не нравились: амальгама никак на стекле не держалась. Клеман и так попробует и этак — ничего не получается.

Зеркало оставалось тусклым, матовым, как будто изнутри плесенью покрылось. Клеман чуть не плакал с досады.

— Ну что же это такое? Почему у меня ничего не выходит? Ведь я делал всё, как вы!

— Конечно, дружок! Я горжусь своим учеником.

— Тогда почему же моё зеркало такое безобразное?

— А, дружок! Это потому, что ты не знал про дых.

— Про что? Что это ещё за дых такой?

— Это главный секрет. Без него не получается хорошего зеркала. Всего-навсего дых. Но этот секрет я открываю только по истечении трёх лет.

«Дых — это, должно быть, волшебный состав какой, — решил про себя Клеман. — В этой стране умеют приготовлять всякие снадобья. Старик небось что-нибудь особенное в амальгаму добавляет».

Ничего не поделаешь, пришлось Клеману подписать новую бумагу, ещё на два года.

Когда и этот срок к концу подошёл, мастер позвал к себе Клемана:

— Ты хорошо поработал, дружок, — похвалил он. — И ты очень изменился за это время. Теперь ты не тот лесной житель, каким был три года назад. Ты стал настоящим горожанином. В нашем ремесле это очень важно. И, может, ты понял, что секрет каждого дела открывается в самой работе. Ну что ж, теперь я могу рассказать тебе про дых. Слушай: прежде чем накладывать амальгаму, надо слегка подышать на стекло, вот так, — и он дыхнул. — Стекло становится влажным, амальгама хорошо растекается по нему и прочно держится. Вот и весь секрет, но без дыха не может быть хорошего зеркала. А теперь, дружок, ремесло навсегда в твоих руках.

Можно быть братьями и совсем не походить друг на друга. Клеман был честолюбив. Ему хотелось стать важным синьором, иметь в столице красивый дом с лакеями на каждом шагу, а у ворот чтоб стояла золочёная карета.

А вот Колен об этом вовсе не думал. Он мечтал сделать витраж, самый прекрасный в мире. Если получше рассудить, так он выше брата нацелился. Только пока, вместо того чтобы играть в цветные стёклышки, Колену приходилось подметать мастерскую. Хозяин, хоть и родственник был, встретил его не очень-то радушно:

— Что ты умеешь делать? Стаканчики? Может, это и хорошо, да мало. Витраж сделать — это тебе не бутылку выдуть. В красках надо понимать. Ну, раз уж ты приехал, оставайся. Работа тебе найдётся.

И маленький «стаканщик», как его прозвали, стал вроде как слугой. Работы ему и вправду хватало, а вот к настоящему делу его даже и не подпускали. Всё-таки Колену удалось урвать кой-какие крупицы знаний. Однажды он сказал хозяину: