Трудус-трудум-труд - [12]
А парню побольше узнать хочется:
— Чего ж мне говорить этому Зверю?
— Уж это, сынок, твоё дело. Я тебе только скважину показываю, а ключик ты сам к ней подбирай.
Пришлось на том и помириться. Но, когда уходил Этьен, старуха ещё сказала ему вдогонку:
— Ты хорошенько запомни: Чудо-Зверь — это только тень от ничего. Может, он тебя проглотит… а может, и нет.
Вот с таким напутствием парень и ушел, с грелкой под мышкой, — вроде бы он в постели ночью замёрзнуть боялся.
Нужное место найти труда не составило. Луна едва взошла, а уж Этьен добрался до голого холма, что между тремя другими стоит. И, видать, тот самый холм это был, потому что круг из камней как раз тут и есть. Большой круг, да такой ровный и весь из гладких чёрных камней выложен. А другого на том месте ни чего и не было — ни деревца, ни кустика. Только кое-где пучки сухой травы на ветру трепыхались да блестели при лунном свете камни, и казались они холодными, словно то были чёрные льдышки.
Не очень-то красиво было во владениях Чудо-Зверя. И печально как-то… По наказу Алексалины устроил Этьен очаг посередине круга — чего-чего, а камней поблизости много было. Разжёг он костёр из сухой травы и уселся рядышком ждать.
Около полуночи — луна тут уж в полную силу светила — Этьена начала вдруг пробирать дрожь. Конечно, костёр из травы много ли тепла даёт — больше дыма, но у парня зубы застучали не от холодного ветра. Совсем от другого.
По небу пробегали облака и по земле бежала какая-то тень — тень неведомо от какого предмета, так, совсем от ничего. Огромная чёрная тень скользила по склонам холмов, перемахивала через ущелья, двигалась прямиком к маленькому дымному костру Этьена.
Приблизилась тень к пареньку и остановилась. И потом больше не шелохнулась. Вроде бы подкарауливала его.
Кабы его воля, пустился бы Этьен наутёк, только б пятки засверкали. Но нельзя было так делать. Надо было с Чудо-Зверем поговорить. А раз уж Зверь тут рядом сидел, поглядывал своими невидимыми глазами, Этьен решился приступить к разговору. Проглотил он слюну и сказал:
— Гм… Здравствуйте, привет всей честной компании. — Он знал, как надо вежливо начинать беседу.
Ничего… Тень не шелохнулась, не издала ни звука. Вот это-то и было самое страшное — такая неподвижная тишина. У Этьена мурашки по спине забегали, но он с»;ал кулаки, чтоб себе смелости придать, и проговорил:
— С вашего позволения, кстати сказать, здесь не особенно-то жарко. Присаживайтесь-ка поближе к огоньку, о делах потолкуем.
Этьен рукой вежливо повёл — к своему костру приглашал. И вот тут-то он почувствовал, словно… Может, зверь обиделся на то, что он на холод пожаловался, а может, в тот день не в духе был. Но только Этьен почувствовал вдруг, что горло ему сжимает какая-то железная лапа, а другая вцепилась ему в живот, а ещё третья схватила з а сердце. Это Зверь бросился-таки на него — страшный, невидимый Зверь! И сейчас проглотит его! А он даже не успел о своём деле рассказать, объяснить, зачем пришёл. От такой жестокой несправедливости разозлился Этьен, да так, что и про страх свой позабыл.
— Ты что ж это делаешь, гад ты такой-сякой? Я за советом пришёл с полным к тебе доверием, а ты меня слопать хочешь?! Да ты, прямо сказать, вроде нашего Гильо — только тогда и хорош, когда по шёрстке гладят.
Зверь не иначе как слыхал про Гильо. Рассердился он, что его с таким никудышным человеком сравнили. Тень чуть сдвинулась, и словно неведомо откуда голос ему почудился:
— Чего ты кричишь? Я тебя и не трогаю вовсе. Это не я тебя ем, это твой страх тебя гложет.
А голос у Чудо-Зверя такой: если взять уханье совы, да добавить к нему немного завывания зимнего ветра, да ещё чуточку раскатов далёкого грома, то как раз в самую точку будет. В общем, не очень-то приятный голос. Но Этьену он показался слаще пения жаворонка. И сразу же почувствовал он — словно отпустили его железные лапы.
— Прошу прощения, — говорит. — Это мне, знать, просто почудилось.
— Ничего, ничего, — отвечает Зверь. — Я к такому привык. А кстати, зачем ты в моих владениях оказался?
— Да вот пришёл об одном одолжении тебя просить.
Усмехнулся Зверь:
— Нечего сказать, удивил! Вот люди — все одинаковые. Только жадность и заставляет их против своего страха идти. Значит, и ты тоже хочешь золота?
Теперь пришёл черёд Этьена рассердиться:
— Коли не знаешь, чего ж зря говорить! Прежде всего я вовсе не золота пришёл к тебе просить, а огня. И вовсе не жадность меня привела, а нужда. И не моя одна, а всего посёлка.
Зверь подобрел немного:
— Так ты от всех пришёл? Тогда другое дело. В таком случае можно и поговорить.
Тут ему Этьен и выложил всю историю — и о том, как огонь у них погас из-за того, что дров больше нет, и как беда к ним теперь придёт из-за того, что огня нет. И про то, как управляющий велел им жечь камни.
Зверь одобрил:
— Правильно говорит ваш Гильо. Камни — это хорошее топливо: и горит долго и жар сильный даёт. Примером тому мой огонь — он уже многие тысячи лет сам по себе горит и не гаснет.
Этьен показал свою грелку:
— Вот за ним-то я и пришёл к тебе.
— Вижу. Только мой живой огонь не каждому в руки даётся, сам себе хозяина выбирает. Чтобы взять его, надо не бояться ничего на свете — ни огня, ни воды, ни земли, ни воздуха. А ну, гляди!
