— Эй, Стенфорд! Хорошо, что ты не был у нас в бригаде! С тобой мы еще не выбрались бы из Калифорнии!
Доктор Дюран взял кувалду из рук Стенфорда и ударил по костылю. Но тоже промахнулся. Позже ходили слухи, что он сделал это намеренно, чтобы сгладить оплошность Стенфорда.
Наконец золотой костыль был забит на место, и телеграфист отпечатал единственное слово: «Есть!» Зрители разразились одобрительными криками.
После этого золотой костыль и полированную шпалу аккуратно извлекли, и фотограф сделал множество снимков. Пока он фотографировал, начался настоящий праздник. Вино, шампанское и виски лились рекой. Несколько китайских рабочих установили цепочку петард, и они взорвались с треском, похожим на беглый ружейный огонь.
Во втором поезде «Юнион пасифик» в маленьком купе Рейчел медленно выныривала из объятий сна. Чьи-то руки нежно и умело ласкали ее тело. Губы Хоуки прижались к ее губам, и она открыла глаза.
— Милый! Мой милый Хоуки! Как я тебя люблю!
— Ш-ш, родная, — прошептал он. — У нас нет времени на разговоры. Ты отвлекаешь меня.
— Отвлекаю тебя? — рассмеялась Рейчел. — Что-то я не заметила, чтобы с момента нашей свадьбы ты на что-нибудь отвлекался. Ты знаешь, что мы со вчерашнего дня не выходили из этого купе?
— Мне нужно было наверстать потерянное время.
Она хотела еще подразнить его, но его губы заставили ее умолкнуть. Необыкновенно сладостный поцелуй длился, казалось, целую вечность, пока Рейчел окончательно не проснулась и не ощутила прилив желания.
Хоуки мог любить ее медленно и неторопливо, пока ее жажда разрядки не превращалась в пытку, а мог быстро доводить ее до вершины острейшего, почти болезненного наслаждения. Так было и на этот раз, и Рейчел закричала, сотрясаемая волнами прокатывающегося по ее телу экстаза, и изо всех сил прижала к себе стонущего от наслаждения Хоуки.
Потом, когда Хоуки вытянулся на постели рядом с ней, с улицы донеслись звуки, похожие на ружейные выстрелы. Рейчел в страхе вскочила. Она села, ударившись головой о стенку узкого купе, чертыхнулась и посмотрела на тихонько посмеивающегося Хоуки.
— Что ты нашел в этом смешного? — спросила она. — Там кто-то стреляет!
— Нет, глупенькая. — Ему удалось справиться со смехом. — Это китайцы запускают фейерверк. Значит, все закончилось. Золотой костыль забит на место.
Рейчел беспокойно метнулась к соседнему купе:
— Они разбудят ребенка.
— Оставь. Резвая Лань справится сама. — Он раскрыл ей объятия. — Иди сюда. Тут твое место.
Внезапно Рейчел испуганно вскрикнула:
— Ты хочешь сказать, что церемония закончилась и мы все пропустили? — Она протянула руку, отдернула занавеску и выглянула в окно. Мимо поезда со стаканами в руках шли люди. Они радостно кричали. — Все закончилось! Ты обещал, что мы пойдем посмотреть!
Увидев, что люди на улице останавливаются и смотрят на нее округлившимися глазами, она вспомнила о своей наготе и задернула занавеску.
— У нас были более важные дела. Правда, милая? — сказал он и положил теплую ладонь ей на талию.
— Хоуки… — она помялась, — знаешь что? Я больше не могу называть тебя Хоуки. У тебя должно быть другое имя. Даже в свидетельстве о браке ты записан как Хоуки, но ведь при рождении тебе, наверное, дали другое имя?
Он скорчил кислую мину.
— Да. Мое настоящее имя Джон Смит.
— Джон Смит? — Она прикрыла рот ладонью, пряча улыбку.
— Теперь ты понимаешь, что я с радостью сменил его. В мире, наверное, найдется миллион человек по имени Джон Смит.
— Но Хоуки только один. Если подумать, то я, пожалуй, по-прежнему буду называть тебя Хоуки.
Вздохнув, Рейчел вернулась в объятия мужа. Веселье на улице продолжалось, и волшебная сила телеграфа позвала на праздник весь мир. Но закрывшиеся в купе Хоуки и Рейчел ничего об этом не знали. Им было не до этого.
