Трудный ребенок - [24]

Отлучавшаяся на минутку от плиты кухарка не досчиталась нескольких пирожков с капустой. Вместо них на противне шевелилось несколько лягушек. Плита неизвестно кем была выключена…

Еще через минуту вопли раздались, в другом конце сада. Оборвались крепчайшие веревки, на которых судья с утра собственноручно прилаживал качели. И апофеозом праздника разрушения стал взрыв именинного торта «Седьмое небо». Грандиозная семиэтажная башня разлетелась на куски. Кремовые цветы украсили окружающие деревья и кустарники, безнадежно испортили шикарные наряды гостей.

Долгого расследования причин взрыва не понадобилось: под торт просто был подложен садовый шланг и вода включена во весь напор. У крана восторженно застыл Джуниор — малыш в костюме серого чертика с бабочкой. Он, конечно, долго, но безуспешно доказывал, что случайно включил воду. Он, де, даже не мог предполагать, что из этого выйдет. А шланг он не трогал — наверное, садовник просто забыл убрать его из-под торта.

И уж конечно все пироги на столе украсил окурками не он, Джуниор. Ведь маленькие дети, как известно, не курят. Скорее всего, это сделали взрослые дяди, которые таким образом выразили протест против того, что хозяева забыли поставить на столах пепельницы.

Однако столь убедительным оправданиям взрослые тети почему-то не поверили. Джуниор был признан виновным и примерно наказан: ему не разрешили участвовать в розыгрыше велосипеда и отобрали значок. С сумрачным и обиженным видом Джуниор ходил среди гостей, всем своим обликом доказывая несправедливость наказания.

Хотя в душе, предчувствуя, что этим дело не кончится и дома его ждет нелегкое разбирательство, Джуниор подумал: «Да, может быть, палку я чуть-чуть перегнул. Могут быть неприятности».

Действительно, вечером в доме Хилли царила грозовая атмосфера. Джуниор одиноко поднялся в свою комнату, а родители заперлись в маминой спальне. У малыша было желание спуститься вниз и подслушать, как решится его судьба, тем более что громкие голоса папы и миссис Хилли едва приглушались закрытой дверью. Но мальчик превозмог искушение: ведь он уже не в приюте, он у себя дома.

А в спальне надутая миссис Хилли с ненавистью посматривала на нервно мечущегося взад и вперед супруга. Как он не понимает, что сегодняшнее поведение Джуниора навсегда закрыло им дорогу в высший свет. Если раньше, когда их не допускали в общество из-за отсутствия детей, была хоть какая-то надежда, то теперь и призрачных шансов вновь оказаться в мире музыки, танцев и развлечений не осталось. Если же, конечно, не отправить сорванца в приют, где ему и надлежит проводить свои дни.

А муж, обхватив голову руками, все мерил нервными шагами спальню жены:

— Проблемы, проблемы… По-моему, у нас проблемы.

Наконец Флоренс, которой надоели шаги супруга, сердито зашипела:

— У нас проблемы!.. Да! А знаешь, что я об этом думаю? По-моему, нам надо избавиться от ребенка и купить себе новую кошку.

Можно сказать, что этими словами Флу достигла своей цели — но только в одном, не самом важном, аспекте. Мистер Хилли остановился. Он застыл как вкопанный и обалдело уставился на жену. Потом, словно не веря своим ушам, покачал головой:

— Ты говоришь чепуху.

Судя по всему, Бен остался непреклонен в самом важном на сегодня для Флоренс вопросе; он не желал расставаться с мальчуганом. И миссис Хилли взорвалась истеричными воплями:

— А ты хочешь говорить умные вещи? Мужчина должен пойти и наказать его. Поставь его на колени, поколоти его. Найди в себе мужество! На, возьми вот это, — и Флоренс протянула мужу кокетливый поясок от ставшего ненужным нового сиреневого платья.

Сконфуженный натиском жены и втайне осознающий слабость собственной аргументации в защиту приемного сына, Бен решил последовать совету супруги. Ну, кончено, не буквально: он никому не даст тронуть даже пальцем малыша, но наказания Джуниор действительно заслужил.

Машинально взяв из рук жены ремешок. Маленький Бен повернулся и медленно вышел из спальни. Так же медленно и нерешительно стал подниматься по лестнице. По дороге он обдумывал, какое наказание все же выбрать. Бить мальчика, конечно, ни в коем случае нельзя — про это говорит и «Супер-папа», это же подсказывает сердце.

Так и не придумав, какому наказанию он подвергнет Джуниора, Бен открыл двери детской.

Малыш как будто не услышал громкого скрипа открывающейся двери. Он стоял на коленях перед распятием и самозабвенно молился:

— Господи, прости меня. Мне так жаль, что я это все сделал. Я больше не буду. Никогда не буду. Мне так жаль, что я огорчил мистера Хилли. Он был единственный со мной таким добрым. Он…

Джуниор почувствовал, что за спиной кто-то стоит. Мальчик повернулся и поежился: у дверей с ремнем стоял мистер Хилли.

Учитель местной школы, читавший в детстве «Петра I» мистера Толстого, того, что писал уже при Советах, не раз за прошедшую неделю имел возможность проявить ученость, сравнивая Джуниора с Алексашкой Меньшиковым. Теперь этот прорицатель из Сент-Луиса захлопал бы в ладоши своего сравнения, если бы сумел прочитать мысли малыша, увидевшего поясок в руках приемного отца. Эти мысли буквально совпали с теми, которые высказал будущий фаворит первого русского императора: «Ну, если сейчас выпорет, то уйду. Первый раз помахает ремешком — и повадится драться, боров».