Трудные дни сорок первого - [75]

Глава шестая Контрудар

1

Месяц боев на тульском направлении не принес противнику желаемых результатов. Путь от Мценска враг оплатил дорогой ценой, устелив его трупами своих солдат и офицеров, сожженными танками, разбитыми орудиями и минометами, А под стенами Тулы он получил такой отпор, что вынужден был стягивать сюда все новые и новые войска, снимая их с других участков.

К 6 ноября против 50-й армии сконцентрировали свои усилия соединения 2-й танковой армии и других немецких войск. Тут надо заметить, что находились они в наступательных группировках и не имели серьезных оборонительных укреплений, притом были измотаны непрерывными боями. Ожесточенность этих схваток держала гитлеровцев в постоянном напряжении. Моральный дух противника был надломлен тем, что план его удара через Тулу на Москву срывался, и не случайно Гудериан впоследствии признавался: дело дошло до паники. «Эта паника, — писал он, — возникшая впервые со времени начала русской кампании, явилась серьезным предостережением, указывающим на то, что наша пехота исчерпала свою боеспособность и на крупные усилия уже более неспособна»[26].

Свидетельство весьма красноречиво. Но если противник переживал серьезный кризис в результате полученного отпора, то в наших войсках наблюдался как раз обратный процесс. Бойцы, командиры неудержимо рвались в бой, и неизменно рядом с ними были политработники. Вот этого-то — чтобы политработники всегда находились с товарищами по оружию, словом и делом воодушевляли их на ратные подвиги — я, как член Военного совета, и политотдел армии добивались упорно, настойчиво. Мы снова и снова напоминали заветы В. И. Ленина о защите революции, о дисциплине, бдительности. Владимир Ильич писал, что защита Родины, достижение победы над врагом требуют не порыва, не клича, не лозунга, а постоянной напряженной серьезной работы. И наши политработники хорошо поняли это.

В сложившихся условиях командование Брянского фронта приняло решение, согласно которому 50-я, продолжая оборонять Тулу с юга, одновременно с этим во взаимодействии с войсками 3-й армии должна была утром 7 ноября нанести контрудар с севера и северо-запада и уничтожить группировку противника в районе Косая Гора, Ясная Поляна, Щекино. Дальнейшая задача нашей армии — тесня гитлеровцев на запад, выйти на рубеж Павшино, Плавск, Рождествено и здесь занять прочную оборону.

Задача была очень серьезной, ответственной, и, как всегда в подобных случаях, я встретился со старшим батальонным комиссаром Богдановым — ведь именно руководимый им отдел организовывал и проводил в армии немо партийно-политическую работу.

— Немедленно, Иван Михайлович, поднимите на ноги всех политработников! Пусть проведут, где позволят условия, партийные и комсомольские собрания, а где нет возможности — групповые и индивидуальные беседы. Надо добиться, чтобы каждый боец глубоко понял всю важность предстоящего боя.

— Хорошо, — коротко ответил Богданов, — сейчас же соберу своих сотрудников, поставлю задачу…

Буквально через четверть часа, получив необходимые указания — где, с кем и какую провести работу, — политотдельцы разъехались по частям, предварительно передав туда соответствующие рекомендации по телефону.

Вот эта черта характера — немногословность, умение с ходу схватить суть дела, незамедлительно нацелить подчиненных на его безусловное выполнение — не могла не нравиться в Богданове. Понятно поэтому, что работали мы с ним дружно, я бы сказал, продуктивно, во всем находили общий язык. Такой язык всегда был важен, а теперь в особенности, поскольку подготовка к контрудару требовала исключительной согласованности в действиях.

— Цель поставлена чрезвычайно решительная, — делился Ермаков своими нелегкими размышлениями с Аргуновым и мною, — и я обеими руками за нее. Но вот вопрос: соответствует ли она нашим возможностям? Контрудар намечается нанести на фронте в двадцать километров, следовательно, стрелковым дивизиям предстоит наступать в очень широких полосах, а между тем, сами знаете, что они недостаточно укомплектованы личным составом и техникой.

— И прежде всего, — уточнил Аргунов, — артиллерией.

— Верно, — согласился Ермаков. — Потому и не хочу скрывать от вас: душа болит за исход операции. Да, враг понес серьезные потери, да, его моральный дух подорван, но противник еще силен, он превосходит нас и в живой силе, и в материальной части…

Решили собрать Военный совет, еще раз проанализировать план операции. На нем зачитали боевой приказ по 50-й о контрударе и обращение к войскам. Каких-либо серьезных замечаний высказано не было. Командарм вновь перечитал приказ, немного подумал, подписал и передал его мне.

— Возражений не слышу. Прошу, товарищ член Военного совета, если и у вас нет возражений, подписывайте.

Вечером того же дня, а дело происходило 6 ноября, командарм поставил задачи соединениям. Удар по противнику намечалось нанести двумя группировками по сходящимся направлениям. Одна из них (413, 260-я стрелковые дивизии и 32-я танковая бригада) наступала в общем направлении на Ясную Поляну; другая (290-я стрелковая дивизия, усиленная артиллерией из 217-й стрелковой дивизии и несколькими танками) наносила удар в направлении Косая Гора. 58-й армейский запасный стрелковый полк должен был овладеть Нижней Китаевкой, что у южной окраины Тулы. Задача остальных соединений и частей — удерживать занимаемые рубежи.