Трудиться. Учиться. Влюбиться?.. - [57]
— Да не знаю я, куда идти! К тому же — вдруг Ян вернется?
«Вернется — не вернется, устроила тут ромашку. Кстати, чего это ты разговорилась? Можешь обойтись мыслями».
— Так спокойнее как-то, — объяснила я, заново разжигая костер. — Говорю с тобой — и вроде бы не одна… Слушай! Почему он оставил сумку?
«Да мне-то откуда знать?»
— Не верещи, это риторический вопрос. Но он всегда таскает ее с собой, как родную! Вась, точно что-то случилось, я чувствую!
«Почувствуй тогда, где именно. А то толку от твоих предчувствий! Все равно непонятно, где его искать!»
— Подумать только, меня отчитывает помойный кот! — огрызнулась я.
«А чего сразу обзываться, а?! Э… Ты куда это намылилась?»
— Яна искать. Если что-то действительно случилось, я должна помочь.
«Ты ему на кладбище уже как-то помогла, — ехидно заметил помалкивающий доселе здравый смысл. — У него до сих пор глаз дергается при воспоминании об этом твоем подвиге!»
— Смотрите-ка, кто заговорил! А лучше бы молчал! — окрысилась я.
«Не, а он прав! — оживился Василий. — Если не можешь помочь — лучше не мешать!»
— А если не можешь поддержать, лучше молчать в тряпочку и не вякать, — парировала я и, отчаянно труся, покралась в чащу.
Правда, решимость моя резко пошла на убыль, как только круг света от костра остался позади.
«А может, все-таки ну его?»
Я упрямо мотнула головой.
— Ничего там страшного нет. Лес в дневном перегоне от Академии. Всю более-менее опасную нежит вырезали давно. Ну темно, ну деревья. Что я, деревьев не видела?
«Ночью одна — не видела. А если и видела, то не стоит повторять это снова».
— Надо.
«Да я же не за тебя, дуру, переживаю!» — видимо окончательно разуверившись в разумности моих поступков, взвыл котяра.
— А за кого же? — оторопела я.
«За себя».
— Гад бессовестный, — беззлобно буркнула я. — Вась, а куда идти-то хоть, как думаешь?
«К костру поближе», — заискивающе предложили мне.
— Перестань стенать! Думай, в какую сторону он мог пойти?
«В любую. Вообще, твой муж — ты за ним и следи».
— Да ладно тебе! Я просто подумала, что ты тоже в некотором роде мужчина… Я-то вообще представить не могу, куда ночью в лесу мужик удрать может!
«Что значит — в некотором роде?! Я самец! И как самец авторитетно заявляю: только к бабе!»
— Вася!
«А что? Я бы из-за чего другого и не проснулся даже».
— Уймись, изверг!
«Ой, какие мы нежные! Ну и чего ты застыла-то? Или идем на разведку, или обратно баюшки. Ну, идем?»
— Ага. Только я не могу.
«Что еще?»
— Мне страшно. Там кто-то воет. И трещит что-то… и скрежещет.
«Хватит трястись, балда. Это нормальные звуки нормального ночного леса! Кстати, там еще и поет кто-то…»
— Что-что?.. Вась, ты что мелешь, кто там может петь?
«Да и как поет! Аж дух захватывает! Ну, слышишь?»
— Нет.
«Не понял… У нас одно тело на двоих. Почему я слышу, а ты нет?»
— Потому что я пока еще в своем уме!
«Так и я в твоем! Пойдем посмотрим, а? Очень уж хорошо выводит, заслушаешься!»
На миг я задумалась.
— Ну… Хорошо. Пойдем проверим степень твоего сумасшествия. В конце концов, я все равно не знаю, в какую сторону идти. Так почему бы и не в эту? Ты только направление задавай.
«Ну я же сказал — к бабе!» — по истечении некоторого времени, довольный своей правотой, мурлыкнул Василий.
— Вот тут я могу с тобой поспорить, — шепотом произнесла я, осторожно отгибая тонкую ветку и улучшая тем самым обзор.
В свете растущего месяца открывшаяся мне картина выглядела фантастически нереальной и похожей на сон. Кошмарный сон. У самого берега на большом плоском камне сидела девица завораживающей красоты. Длинные распущенные волосы струились шелковым водопадом по хрупким плечам. Глаза фосфоресцировали. Кожа казалась практически прозрачной… Нехилого размера обнаженная грудь привлекала внимание особенно. Тонкая талия плавно переходила в рыбий хвост, чешуйки которого переливались от серебристо-голубого до золотисто-зеленого. Я кровожадно на них уставилась.
— Слушай, Вась, а ты часом не знаешь, как отбить мужика у русалки? Помнится, они свою добычу за «спасибо» не отпускают. А Ян уже почти у самой воды.
«И что?»
— И все. Коснется воды — поминай как звали. Русалка его на дно мигом утащит. Хотя… Может, пусть себе тащит. Ты только посмотри на его рожу довольную! А когда я пою, сразу в корчах биться начинает. Причем далеко не от радости. А тут, ишь ты, уши развесил перед первой встречной селедкой! Или все дело в том, что она голая? Может, и мне голой петь? — при этих словах я скосила глаза вниз и, критически оценив собственные габариты пришла к неутешительному выводу. — Нет, мне и это не поможет.
«Как, ты тоже ее слышишь?» — оставив мои терзания без ответа, поинтересовался кот.
— Нет, не слышу. Я знаю. Точнее, только сейчас поняла. Это чары, направленные только на мужчин. Они слышат волшебное пение, от которого у них начисто сносит крышу. Впадают в ступор, цепенеют. И, дойдя до нужной кондиции, вполне добровольно бросаются в объятия этим гадинам. А им только того и надо.
«То есть она не поет?»
— Да что ты к этому пению прицепился! Включи мозги хоть на минуточку, ты же не одурманенный!
«Не могу. Они у нас одни на двоих и в большинстве случаев находятся в состоянии глубокого сна и покоя».
Вы юны, в меру образованны и весьма недурны собой? У вас в голове гуляет ветер, а в пикантном месте шило свербит? Вы категорически против договорных браков? Особенно против тех, где жених – состоятельный старик, а невеста – вы сами? Ах, у вас еще и любовь случилась? И все как в настоящем любовном романе: он прекрасен и беден, а она красива, отважна и непокорна? Ну что ж, тогда делать нечего, привычную и сытую жизнь нужно срочно менять! Главное, когда вздумаете ставить всё с ног на голову, постарайтесь не угодить из огня да в полымя!
Что делать молодой волшебнице на летних каникулах? Любимый муж спешно уехал по важным делам. Из Академии сослали под присмотр к отцу. Колдовать запретили, зато домашних заданий надавали выше крыши! А потом ещё и сунули в руки пяльцы, моток разноцветных ниток и сердечно попросили сидеть тише мыши. Но Лериетана не была бы Лериетаной, если бы не нашла способ себя развлечь. Наплевав на домашний арест, она отправляется погостить к своему двоюродному брату… Однако очень быстро понимает, что рукоделие — далеко не худшее из занятий.
В книге рассказывается история главного героя, который сталкивается с различными проблемами и препятствиями на протяжении всего своего путешествия. По пути он встречает множество второстепенных персонажей, которые играют важные роли в истории. Благодаря опыту главного героя книга исследует такие темы, как любовь, потеря, надежда и стойкость. По мере того, как главный герой преодолевает свои трудности, он усваивает ценные уроки жизни и растет как личность.
В книге рассказывается история главного героя, который сталкивается с различными проблемами и препятствиями на протяжении всего своего путешествия. По пути он встречает множество второстепенных персонажей, которые играют важные роли в истории. Благодаря опыту главного героя книга исследует такие темы, как любовь, потеря, надежда и стойкость. По мере того, как главный герой преодолевает свои трудности, он усваивает ценные уроки жизни и растет как личность.
Эта история о людях, которые любят слушать и выслушивать, а так же о пришельцах, которые любят смотреть.
В книге рассказывается история главного героя, который сталкивается с различными проблемами и препятствиями на протяжении всего своего путешествия. По пути он встречает множество второстепенных персонажей, которые играют важные роли в истории. Благодаря опыту главного героя книга исследует такие темы, как любовь, потеря, надежда и стойкость. По мере того, как главный герой преодолевает свои трудности, он усваивает ценные уроки жизни и растет как личность.
Жаркий июльский полдень. Девушка. Черный кот. Что-то ждёт их впереди.
В сентябре 1863 года Якоб Гримм вместе со своей племянницей Августой, которая стремится узнать всю правду о своей семье, и Куммелем, слугой со странностями, путешествует по Германии. Отношения между всеми тремя далеки от идеальных, а потому Якоб особенно охотно предается воспоминаниям о пережитом и о собранных ими с братом Вильгельмом сказках, в которых как в зеркале отразилась жизнь германских земель и их история. И хотя Якоб противится просьбам Августы написать свою богатую событиями биографию, подавляемые им воспоминания постоянно возвращаются и прорываются в реальную жизнь.