Труден путь до тебя, небо! - [23]
А его мама даже и не знает, что он сейчас на космодроме, в кабине космического корабля и вот-вот полетит в космос.
Включили магнитофонную запись. Музыка. «Я люблю тебя, жизнь…» — запел знакомый мужественный голос.
— Моя любимая песня! — вслух сказал Юрий.
Любопытна история этой магнитофонной записи.
— Что мы с собой возьмем на космодром из музыки? — спросили как-то космонавтов.
— Частушки! — шутит один.
— Хор Пятницкого! — предлагает другой.
— Вальс Дунаевского из кинофильма «Дети капитана Гранта».
Юрий долго молчал, потом предложил:
— Песню «Я люблю тебя, жизнь!»
Друзья продолжали называть любимые произведения:
— Арию Канио из оперы «Паяцы».
— «Я люблю тебя, жизнь!» — твердил свое Юрий.
— Что-нибудь из джазовой…
— «Я люблю тебя, жизнь!»
— Арию Руслана «О поле, поле, кто тебя усеял мертвыми костями»…
— «Я люблю тебя, жизнь!!!»
Как-то рассказали Юрию об авторе текста этой песни — Константине Ваншенкине.
…Это было на Тверском бульваре, в общежитии Литинститута, вскоре после войны. Жизнь свела здесь вчерашних солдат — Константина Ваншенкина, Владимира Солоухина, Александра Шабалина и их друзей. Они пришли в институт прямо с войны. Они очень любили жизнь, эти солдаты. Вышла первая — общая книжка их стихов. Они радовались, как дети… О чем писали вчерашние солдаты в стихах? О садах, о любимой, о родном крае, о матери… Потому бесстрашно и яростно воевали они, что любили жизнь.
Сегодня на старте, в космической ракете Юрий Гагарин — тоже как солдат. Он очень любит жизнь, и это делает его больше чем бесстрашным.
Он подпевает певцу:
НЕ ЗАБЫВАЙ ПРО ЗЕМЛЮ!
ОН СТОИТ на кремлевской трибуне. Мимо проходит праздничная демонстрация. Взрослые высоко поднимают детей. Плывут над головами транспаранты. Проносят макеты космических кораблей. Несут портреты людей, известных всей стране. Но никто еще не знает названия корабля «Восток», не улыбается с портрета лицо Гагарина.
Седьмого ноября 1960 года Юрий был со своими друзьями-космонавтами на трибуне среди других гостей. Он пришел сюда пешком, пробираясь сквозь праздничные толпы, сквозь смех и гомон москвичей. Неизвестный гость Октябрьского праздника. Дежурные смотрели на его пригласительный билет, вежливо козыряли, прочитав: «Гагарин Юрий Алексеевич». Вслед не оборачивались: дежурные не знали, кто такой Юрий Алексеевич Гагарин.
Я думала тогда: пройдет немного времени, и кто-то из этих парней станет пионером космоса. Кого-то ждет испытание славой, приветствия миллионов людей, всеобщая овация, всемирная популярность… Нужно быть незаурядным человеком, чтобы, с достоинством встретив эту лавину славы, остаться самим собой. Что же тогда станется с Первым?..
И вот Юрий Гагарин снова на трибуне. На трибуне Мавзолея. Рядом с Никитой Сергеевичем Хрущевым, руководителями партии и государства. И над морем демонстрантов — его портреты. И у всех на устах его имя. И название «Восток» будоражит воображение жителей всех континентов. И уже обрушился первый шквал восторженных телеграмм. И есть уже корабли, совхозы и улицы его имени. И можно уже предположить место его бронзовому бюсту — памятнику при жизни, вершине признания. Вот и пришла слава. А он словно и не замечает ее, не принимает на свой счет. Стоит и улыбается людям широко и искренне своей очаровавшей весь мир улыбкой. Он радуется вместе со всеми. Лишь иногда, когда ослепляет глаза свет юпитеров, непрерывно шумит кинокамера, ненасытно щелкают фотоаппараты, Юрий смущен, чувствуя на себе взгляд всего мира. Это естественная смущенность скромного человека. Помню, как на пресс-конференции он временами пытался «уйти» от всевидящего ока телевидения…
Вскоре после ошеломившего весь мир полета Юрий возвратился к тем, кто готовил его в космос. Много сложных чувств пережили эти люди в ту минуту. Они счастливы, что вместе с тысячами других стали открывателями новой эры. Знают, что подготовка полета — это и их труд. Но перед ними человек, который первым вырвался с Земли, первым увидел звезды!.. Всего несколько дней назад он был для них просто Юрой, так называют они его и сегодня, невольно ощущая при этом какую-то неловкость…
Ребята, которые вращали его на центрифуге и с которыми Юрий был очень дружен, рассказывали мне, как вдруг призадумались, когда Гагарин приехал к ним после полета.
— Как теперь Юру называть? — спросил всех девятнадцатилетний механик Алик. — Юрий Алексеевич — как-то непривычно… Юра… Вроде теперь неудобно…
Призадумалась и веселая лаборантка Валя. Столько раз она надевала Гагарину датчики, столько раз шутила с ним…
Сомнения разрешились неожиданно просто. Вошел Юрий:
— Ребята! Привет! Алик! Валя!
Бросился всех обнимать. И, как раньше, запросто закружил Валю по комнате. Герой остался таким же простым и веселым — Юрой.
Совсем недавно один из космонавтов говорил:
— Мы все очень рады, что первым стал Гагарин. Не знаю, как бы вел себя каждый из нас на его месте, но мы бы хотели держаться, как он. Живет, как жил.
Когда Юрий вернулся из полета, друзья смотрели на него испытующе: «А что с тобой станется, друг? Не подведешь ли?..» На приеме в Кремле космонавты оттеснили Гагарина в сторонку и с шутливостью, в которой было много серьезного, предупредили:
