Тростниковая флейта - [12]

Оттуда я, где светит белый свет,

Но ничего не видно перед входом?

9.1992

Рождественская ночь

Земным дыханием стекло

Отогреваю от мороза,

На Рождество, как в первый раз,

Я жду библейскую звезду.

Как будто станет с ней светло.

Но не поэзия, а проза

Ведёт полуночный рассказ

Волхвов, кочующих по льду.

В Сибири лес на сотни лет,

И хватит звёзд для каждой ели,

Но что мне делать с тишиной

Нечеловеческой тоски?

Волхвует ночь, и звёздный свет,

В дверях и окнах, в каждой щели

Сквозит вселенской сединой

Со дна евангельской строки.

Мне эту ночь не зачеркнуть,

Уже не выставить из рамы,

Не различить среди картин

Уже иного бытия.

Вдали блестит кремнистый путь,

Но нити прошлого незримы,

И в ледяном венце вершин

Прекрасна бренная земля.

Когда б в окне сгорел весь мир,

Я не расслышал бы и звука.

И не искал бы я звезду,

Но звёзды жгли бы порох мой.

Когда б не мой земной кумир,

Нужна ли мне была порука

Волхвов, кочующих по льду,

Как след, бегущий за строкой?

Я не отвечу. Пусть горит

Звезда в ночи над каждой елью,

Пускай растёт в моём окне

Рождественская бахрома.

Пусть бьют часы, и ночь в зенит

Восходит вновь над колыбелью,

И свет в библейской тишине

Течёт распятием в дома.

1.1993

Крестный ход

В слоёном небе тлеют провода.

Всё движется под знаками распада.

Трубит завод. И капает вода.

И всё течёт туда, куда не надо.

Фаланги пальцев пляшут на звонке,

И люди заполняют эскалатор.

Выходит в день, как будто из пике,

В дюралевом распыле навигатор.

Распятье, если честно рассудить,

Не вызовет ни страха, ни прозренья.

Страшнее воскресенье пережить,

Но некому дойти до воскресенья,

Раз поняли, что всем до одного

До лучшей жизни следует развиться,

И нету понимания того,

Что жизнь не развивается, а длится.

5.1992

Соответствие

Я падаю с кудрявых облаков,

В безвременье тону, и безобразий

Моих, как соответствий тёмных, ряд

Бросает ископаемые тени,

Окрашивая утреннюю тень.

И я не соответствую себе,

И на себя порою непохожий,

Не различаю света в ясный день,

Но мой фонарик в сердце, словно компас,

Ведёт меня неведомо куда.

Куда?.. Какое дело муравью,

Что лес над муравейником срубили.

И вырастет ли новый – только Бог

Об этом знает, но не муравей —

Наитий божьих алчущая тварь.

И он на свете вовсе без ума

Живёт среди таких же насекомых

И строит над собою Вавилон,

Чтоб выше леса вырос муравейник,

И муравейник превратился в лес.

6.1993

Лес

Смотрю на лес и слышу гордый скрип

Стволов мятежных, сосен корабельных.

В толпе смолистой, в мачтовых владеньях

Реликтовый осколок – детский крик…

У детства в сокровенном далеке

Я слушал зов и новые преданья,

И духов голубые очертанья,

Как сумерки, бродили по реке.

Но вырос лес. И лист отныне бел,

Как будто древесина из тумана,

И к берегам седьмого океана

Топограф прикоснуться не успел.

Растёт волна, и гул уходит прочь.

Стволы мятежны… Корабли на рейде.

Вокруг вода. Укрыться больше негде.

И между маяками только ночь…

10.1991

Тишина

Хранит молчанье времени поток.

Молчат под небом скалы, камни, море…

Зияет даль. И чайки на просторе

Снуют меж волн, как смысл между строк.

И жизнь в словах, внутри простейших слов,

Не ведает ни умысла, ни смысла,

Как стрелка на ходу не видит числа,

И тишина – как будто Крысолов…

Но ни при чём классическая ложь.

То просто ночь – дырявая, как дудка!

И тишины звенящая побудка

Выкручивает утреннюю дрожь.

И снова: берег, море, свет вдали…

В песке – глухая поступь Крысолова.

И музыка внутри простого слова

Раскачивает лодку на мели.

1.1991

Река

Когда бы мне хватило тишины,

Уюта старых стен и шелестенья

Лесов, и светоносной синевы

В реке изломанного отраженья,

Я б не нашёл и малого цветка

И путался в сплетении соцветий

На плоскости тетрадного листка,

Как в мутном водоёме междометий.

Мне не любима длительность полей,

Условность малой родины и скука

Зелёной дальнозоркости моей.

Мне не понятны встреча и разлука.

Кого встречать, и провожать – куда?

Блуждает эхо между небом и холмами.

И в отражении колышется вода,

Изломанная берегами…

7.1991

Отсветы

И никому тот мир не чужбина…

Плотин

Как страшно мне не думать о высоком

И в ночь глядеть из пропасти земной.

Но верю, что о береге далёком

Вселенная беседует со мной.

Я не прошу у вечности спасенья.

И этот риторический вопрос,

Как светлая надежда воскресенья,

Меня уже не трогает всерьёз.

Умру я весь… Пускай мои страницы,

Быть может, мой исход переживут,

Но и веков, и строчек вереницы

Когда-нибудь, как время, истекут.

В другом, уже надвременном астрале

Прокрутится прошедшее во мгле —

Дремучий лес, пробелы в интервале

И жёлтый лист на тоненьком стекле…

6.1994

Чёт или нечет

И картины вернутся, и дни,

Как стихи или говор весенний —

Всё вернётся, и мы не одни

Различаем слова, как ступени.

Утонувшее солнце грядёт!

И так хочется верить, что снова

Только вверх наше время течёт

В глубине первородного Слова.

Отражается век-мезолит

В чертовщине звериного стиля.

Утонувшее солнце горит!

Возвращается прошлое, или,

Как стихи или говор ручья,

Всё земное о вечном щебечет,

И вдали, по ступеням стуча,

Отзывается Чёт или Нечет.

7.1994

Забытые дожди

Соверши переход календарный,

Выйди к морю забытых дождей,

Гениальный, но всё же бездарный

Возле новых времён и людей.

Небеса над землёю двулики!

Ты же веришь не льдам, но дождям!

Пусть холодные пики и блики