Трость с секретом - [15]

– Бутылло отправился на машине в Лодзь, – закончил он. – Тогда я вернулся к его жене, соврал, будто забыл спросить Бутылло о человеке, продавшем ему трость. Она сказала мне, что трость появилась в их доме только в этом году, но не знает имени человека, продавшего ее мужу. Таким образом, я пришел к выводу, что Бутылло хочет скрыть происхождение трости.

– И что вы решили? – спросил следователь. Это был первый вопрос, который он произнес во время рассказа Генрика.

– Пока ничего. Думаю, однако, мне придется еще раз съездить к Бутылло. Попробую убедить его в том, что мной руководит исключительно журналистский интерес и что я не разглашу секретов, касающихся лично его.

Толстяк засопел, точно на него взвалили тяжелую ношу.

– У вас, пан редактор, есть удивительные склонности. Вам стоило бы заняться спиритизмом.

– Я не совсем вас понимаю, – пробормотал Генрик.

– Вас все время так и подмывает поговорить с людьми, которых уже нет в живых. Приставали с расспросами к Рикерту, хотя этот человек погиб, теперь хотите убедить Бутылло, что есть какое-то обстоятельство, мешающее ему говорить… Так вот. Есть одно обстоятельство, мешающее ему говорить. Он мертв.

– Бутылло? Не может быть!

– Поверьте мне, он мертв.

– Значит, я разговаривал не с Бутылло, а снова с кем-то другим?

– Бутылло умер после того, как вы с ним говорили.

– Он куда-то поехал на своем «вартбурге»…

– Но вернулся. И был убит ударом штыка.

Генрик покосился на трость в руке толстяка. Тот поймал его взгляд.

– Не таким штыком, – успокоил он. – Кстати, – быстро произнес он, – чем вы занимались вчера в одиннадцать вечера?

– Я был дома, спал. Точнее говоря, без пяти одиннадцать меня разбудила одна молодая женщина, которая оставалась здесь до утра. Так что я не мог одновременно находиться в двух местах: в вилле Бутылло и своей квартире. Как явствует из вашего вопроса, Бутылло был убит в одиннадцать вечера.

– А что за женщина была у вас?

– Я холостяк! – возмутился Генрик – Мне тридцать лет, я уже не ребенок.

– Вы меня не поняли, дорогой редактор. Я хочу узнать фамилию этой женщины, мне необходимо с ней поговорить.

– Ах, так вы мне не доверяете, не верите в мое алиби!

– Следствие по делу об убийстве не ведется по принципу «доверять или не доверять». Милиция отнюдь не религиозная община. На мне лежит обязанность установить факты. Как можно более точно. Итак, вы назовете мне фамилию особы, которая подтвердит ваше алиби?

– Я не знаю ни ее имени, ни ее фамилии, ни где она живет, – печально произнес Генрик.

– Да-а-а? – удивился следователь. – Случайное знакомство?

– Да. Она та самая девушка, с которой мы ездили к Бутылло. Сказала, чтобы я звал ее Розанной. Говорит, что работает в доме моделей. Среднего роста, худощавая, с красивыми черными волосами. – Генрик чуть было не проболтался о пистолете, обнаруженном им в сумке Розанны, но решил, что рассказать об этом всегда успеет, а для Розанны, быть может, будет лучше, если он сам спросит ее о пистолете. – Вы мне не верите, – с горечью констатировал он.

– Я из милиции, – сказал следователь, точно еще раз напоминая, что он не принадлежит к религиозной общине. – А что касается девушки, мы ее разыщем.

– На основе таких скудных фактов?

– Мне кажется, я уже угадал, о ком идет речь. Я знаю ее.

– Это хорошо, – облегченно вздохнул Генрик. – Она подтвердит мое алиби. Меня интересует только, откуда вам известно, что мы были у Бутылло?

– Об этом нам сообщила жена Бутылло.

– Но ведь она не знает моей фамилии!

Толстяк добродушно усмехнулся и сразу сделался симпатичным.

– Как вы наивны, дорогой редактор! Труп был обнаружен в половине первого ночи. Туда немедленно выехала опергруппа во главе с майором Бучеком. Жена Бутылло рассказала, что вечером она с мужем собиралась пойти в театр. Но во второй половине дня к ним явился какой-то господин с девушкой и интересовался происхождением трости. Майор Бучек сразу вас узнал. Тем более что она очень точно описала приметы гостя, а майор хорошо вас знает.

– Да, мы давно знакомы, – сказал Генрик не без гордости.

– После разговора с вами Бутылло отказался от поездки в театр, сел в машину и поехал в Лодзь, посоветовав жене пойти в театр без него, что она и сделала. Спектакль окончился без десяти одиннадцать. До трамвайной остановки она шла пешком, минут пятнадцать ждала трамвая, что подтверждается свидетельствами знакомых, ехавших вместе с ней. В двадцать минут первого сошла на своей остановке. Войдя в дом, увидела труп своего мужа. Бутылло был убит примерно в одиннадцать часов.

Генрик с горечью произнес:

– А у меня нет алиби, и вы меня подозреваете. Офицер согласно кивнул.

– А если алиби у меня будет, что вы станете делать? Кого подозревать?

Поскольку следователь хранил молчание, Генрик принялся его поучать:

– Прежде всего надо узнать, почему Бутылло выдавал себя за Рикерта и скрывал, от кого получил трость. Да, да, трость, – подчеркнул Генрик, отбирая ее у толстяка. – Она является ключом к убийству Бутылло.

– Возможно, – буркнул тот. Генрик стукнул тросточкой об пол.

– Да вспомните вы, что говорила панн Бутылло! После разговора со мной ее муж неожиданно раздумал ехать в театр и решил отправиться в Лодзь. А ведь я не разговаривал с ним ни о чем, кроме трости.