Тропою верности и веры - [30]

Стражник у ворот чайханы оказался словоохотлив - девушка не заметила, как пролетело время, пока небо не стало блекнуть, и из пустыни, хлопая крыльями, не стали слетаться стервятники, тяжело опускаясь на песок, волнами набегающий на городскую стену.

- Ночью они всегда ближе, - усмехнулся охранитель, назвавшийся Ахмедом. - Ждут, затаиваются... Всегда бродят стаями. Ты ведь ранена, я вижу. Знаю хорошие мази. Нужно ли тебе?

- Нет, благодарю, - амазонка мотнула головой, но тут же кивнула, отдавая должное интересу стражника. Тот оказался не самым плохим собеседником, рассказывая девушке о жизни в городе, о походах, о битвах. Им было о чем поведать друг другу, хотя Уна старалась слушать больше, чем говорить.

- Пора возвращаться, - девушка поднялась с плаща Ахмеда, расстеленного на песке у костра. - Пусть дни твои будут легкими, а ночи - проходят без кошмаров.

- И тебе доброго сна, дева-воин, - Ахмед поклонился, прижав руку к сердцу и не спуская с Уны взгляда блестящих карих глаз. - Я разыщу тебя в городе, если пожелаешь.

Амазонка покачала головой, едва заметно усмехаясь: приключения такого характера не входили в её планы, и уж во всяком случае, Ахмед не заслуживал жестокой смерти, как то полагалось по закону воительниц. Амазонки выбирали мужчин исключительно для продолжения рода, во всех остальных случаях убивали тех сразу после ночи любви. В их землях, на побережье, и сна островах народа Уны. В путешествиях же девы-воины становились гораздо терпимее и сдержаннее, стараясь не вовлекать в соприкосновение со своими потребностями и интересами мужчин, сколь-либо достойных внимания. Ахмед пришелся по нраву Уне, но чтобы не портить отношений и во имя спокойствия - не говоря уж о жизни мужчины - девушка не намеревалась продвигаться дальше, чем уже достигла.

- Не стоит, Ахмед, - проговорила амазонка, взглядом предупреждая стражника. Рука мужчины зависла в воздухе, так и не опустившись на её плечо. - Доброго утра, я возвращаюсь к своим.

Подобрав с пола обувь, амазонка вышла наружу, закинув за спину лук, приторочив колчан со стрелами к бедру. Доспех умащенный, натертый до блеска, как и наручи, и наголенники, поблескивал на солнце. Накинув на себя длиннополый балахон, девушка скрыла голову под капюшоном, намереваясь пройтись по улицам Лут Голейна, не привлекая лишнего внимания светлой кожей.

О неожиданной и не слишком приятной встрече она не подозревала, пока не столкнулась почти вплотную у стен дворца султана с процессией стражников, ведущих под охраной пленника. Ступени к входу во дворец охранялись многочисленными воинами владыки, довольно грубо и непреклонно бросивших Уне "Ты не пройдешь!" в ответ на её попытку подняться на пару ступеней выше, чтобы осмотреть стены, выложенные красной и белой мозаикой.

Но не грубые воины и даже не процессия, ощетинившаяся копьями и ятаганами, привлекла внимание Уны.

Хмурый и молчаливый, в середине процессии шагал Искандер.

***

Сердце паладина билось в сильном волнении. Хотя воины Церкви находились под ее защитой в любой части земель известного мира, человек, к встрече с которым его приближал каждый шаг, был не таким, как другие, и мог иногда забывать о заповедях Света. Когда-то Искандеру собственными глазами пришлось наблюдать, как он изгнал посланников Заккарума, явившихся к нему с каким-то делом, а значит, причинить вред церковнику он мог, не колеблясь. Но этот же человек, и только он смог бы устроить их пропуск к дворцовому Порталу, и поэтому паладин шел - навстречу своей судьбе.

Он постарался уйти как можно раньше утром, опасаясь назойливых расспросов своих спутников, и сам обратился к уличному патрулю и назвал себя, после чего его довольно охотно препроводили во дворец. Уже на ступенях ему показалось, что он заметил в толпе Уну, хотя в действительности, это могло и показаться.

... Стражники ввели его в знакомую комнату. Когда-то ему приходилось бывать здесь часто. Когда-то... много лет назад. И за много лет тут почти ничего не изменилось. По крайней мере, озиравшемуся Искандеру показалось именно так.

- Итак, ты решил вернуться. Зачем?

Высокий чернобородый человек в роскошных одеждах великого визиря поставил кубок на стол и обратил взор к паладину. Тот внутренне сжался, но внешне ничем этого не показал.

- Не думаю, что ты раскаялся и сам пришел к своему господину, чтобы вновь верно служить ему рабом. Мне сказали - тебя поймала стража, но я и сам понимаю, что это - ложь. Тебя никогда не искали, даже сразу же после того, как ты сбежал. А если бы и искали, ты никогда не был бы настолько глуп, чтобы дать себя схватить. Итак, повторяю - что тебе нужно от меня? Тебе ведь что-то нужно, я не ошибся?

Он сделал едва заметный знак, и черные стражи тихо удалились. Чернобородый исподлобья глядел на Искандера, перебирая в пальцах кубок, и ждал.

Паладин приложил руку ко лбу, груди и не склонился - скорее кивнул. Но - остался стоять, где стоял. Он промедлил несколько мгновений прежде, чем заговорил.

- Я... приветствую тебя, великий визирь. И я... никогда бы не пришел к тебе, если бы не крайняя нужда.