Тропою дикого осла - [29]

Между тем самые страшные дни были еще впереди.

14.09. 24$+25Y. Ухань (произносится Woo-han) — столица провинции Хубэй.

Население — три миллиона. Город лежит среди огромного лабиринта озер между большим озером Дунтин и поймой Янцзы. В Ухани есть буддистский храм, в котором все ученики Будды изображены в неприличных позах. В меcтном музее хранится самый большой в мире оркестр колоколов (1200 штук, причем каждый дает две разных ноты в зависимости от того, с какой стороны по нему ударить). Мне приходится ждать целый час, пока появится большая туристская группа. Тогда включают специальную машинку, и колокола исполняют музыку Х века, а потом что-то революционное.

Беру билет на «Ракету» до Ечена, а плыву в Наньчан — это в несколько раз дальше.

Янцзы (на самом деле Чянчьжян) здесь похожа на Обь или Нижнюю Волгу: бесконечные протоки и острова. Вот только берега сплошь заселены. С моторных сампанов-домиков ловят рыбу: в основном карповых и косаток, но иногда попадаются крупные сомы, маленькие осетры, угри, гигантский чукучан и змееголов.

В Хуанши мы стоим час, и можно посмотреть угольную шахту II века до н. э. В три часа входим в озеро Поян и идем на юг, уже по провинции Цзянси (Jia?-щи). В озерах Дунтин и Поян водится эндемичный пресноводный дельфин

— серое полуслепое существо с носом, похожим на палочки для еды. Он такой медлительный, что едва уворачивается от «Ракеты». По реке Гань поднимаемся в Наньчан, где я беру билет на автобус в До?ся?, а еду всю ночь до Чунъаня в провинции Фуцзян.

15.09. 24$+2Y. Фучьжян — страна больших морских портов и соево-рисовых пустынь, но на западе, в горах Уишань, сохранились леса. Этот район закрыт для туристов, потому что здесь основной в Китае очаг проказы. На улицах Чу?ъаня висят плакаты с жуткими фотографиями. Интересно, к чему эти плакаты призывают: насколько я помню, пути передачи проказы пока неизвестны. Чу?ъянь — родина Женга Ченггонга.

В XVII веке, когда маньчжуры захватили Северный Китай, императорский двор переместился в Фучьжян. Женг, потомственный пират, предложил свои услуги по освобождению Пекина. Он собрал пиратское войско в 800 000 человек на 16 000 боевых джонках и двинулся к северу. Но императорская армия не смогла оказать ему эффективной поддержки, и взять город не удалось. Женг отбил у голландцев Тайвань и стал готовить новый поход, но неожиданно умер. После этого маньчжуры захватили Южный Китай и Тибет на целых 250 лет.

Горы Уишань напоминают Эмей в Сычуани, но ниже, а западно-китайские виды заменены восточно-китайскими. Вместо алмазного фазана водится золотой, самый красивый из всех. До ~1000 м растут вечнозеленые субтропические леса с бамбуком.

Теперь-то я вижу, что они совсем не похожи на тропические: вдвое ниже, ярусы перемешаны, густой подлесок и вообще все по-другому. Кроме золотого, здесь есть еще фазан Эллиота, а также китайский заяц и несколько интересных змей. Выше идут сосново-дубовые леса с гигантскими деревьями туи и куннигамии, а на полянках пасутся желтые трагопаны Кабота. На ~1500 м появляются пихта и тис, а выше я не лазил.

Спускаюсь на дорогу и ловлю грузовик обратно в Цзянси. Попутки в Восточном Китае хорошо ловятся, но редко кто далеко ездит. Деньги берут обычно только за очень большие расстояния, с иностранцев — практически никогда. Забавно, что в Тибете все как раз наоборот.

Следующая провинция — Аньхой. Вечером надвигается замечательная гроза — черная стена от земли до неба, прошиваемая каждую секунду молниями по две-три сразу.

Примерно одна молния из ста — синяя. Возможно, это остатки моего знакомого тайфуна, который я обогнал по суше, пока он двигался вдоль берега.

16.09. 24$. Когда едешь на поезде, заботиться о пропитании не надо. Достаточно сесть рядом с компанией, жующей яблоки. Рано или поздно тебя угостят, и тогда надо съесть яблоко с кожурой. По мнению китайцев, есть яблоки неочищенными можно только в состоянии голодного безумия. Тебя сразу начинает кормить весь вагон, причем меню варьирует от риса с орешками лотоса и проросшей фасолью до перепелов в кляре.

Китайцы — вообще очень душевные люди, за двумя исключениями. Первое — менты, они хамы и тупицы. Иностранцу они боятся хамить, но если, например, спишь на вокзале, они тебя будят каждые двадцать минут, чтобы у тебя не украли рюкзак (на котором ты спишь). Второе — «дамы холопского звания» из государственной сферы обслуживания. Пожалуй, лучшее название для них в иврите: пкида, она и есть пкида. Что они творят с народом, больно смотреть, да и мне порой достается. Хуже всего — кассирши билетных касс. На все вопросы у них один ответ: «мэйо»

(«нельзя, невозможно»). Это может означать «нет билетов», «размыло дорогу», «иностранцам не положено», «я отдыхаю». Лучший способ пробиться через «мэйо» — твердое большевистское «йяо!» («надо»). В тяжелых случаях приходится предъявлять Дацзыбао. Среди прочих китайцев попадаются жлобы (редко) и дураки (довольно часто).

Когда-то в Восточном Китае были флора и фауна не хуже сычуаньских, но остались рожки да ножки: несколько священных гор и маленьких заказников. Самая красивая из священных гор — Хуангшань (1800 м). Она покрыта густым широколиственным лесом, над которым торчат поросшие стройными соснами скальные пики в форме лотосовых бутонов. Глядя на такие горы, на останцы тропического карста на юге или на скалы Сычуани, понимаешь, почему здесь для слова «гора» придумали иероглиф Ш, а не, например, ?, как сделали бы европейцы. В лесу водятся четыре вида щитомордников, и под каждый из них маскируется соответствующий вид полоза.