Тропой неведомых миров - [19]

Прямо перед волшебником засветился голубой овал, уплотнился и превратился в подобие двери. Хан–Шэ шагнул в голубое свечение, отметив краем сознания, что его провожатый исчез, и чародей остался один. Ощущения опасности не было — если, конечно, магия Храма не подавила его Заклятие Насторожённости.

Волшебник оказался в небольшой комнате, наполненной голубым светом. В этой комнате в кресле у стены сидел человек в серебристом одеянии, с длинной седой бородой и глубокими внимательными глазами. Что‑то в его облике вновь показалось Хан–Шэ до боли знакомым, но он тут же погасил эту мысль. Скоро он всё, всё будет знать, он должен знать!

Человек — маг — в кресле разомкнул бескровные губы.

— Садись, пришедший, — предупреждая недоумение гостя, хозяин чуть повёл сухощавой рукой: напротив него из пустоты медленно возникло второе кресло. — Я слушаю тебя, маг из Великого Леса.

Хан–Шэ изложил свою историю, стараясь быть как можно более кратким и в то же время не упустить ни одной важной детали. В продолжение всего рассказа он ощущал прикосновение чужого разума к своему и даже несколько приоткрылся — пусть жрец Хурру (вероятно, один из верховных) видит, что он говорит правду. После того, как чародей закончил, Хурру некоторое время молчал. Хан–Шэ потянулся к его разуму и отшатнулся в недоуменном уважении: защита жреца была подобна ледяной броне, по которой бессильно скользнуло заклятье самого чародея. И тогда верховный жрец Хурру заговорил:

— В твоём разуме много тайного, Пришедший–из–Леса. Хан–Шэ — это не настоящее твоё имя. Великий Охотник — на языке ар–ку–куну, нет, ан–мо–куну, да. В твоей ауре — точнее, в контуре сознания, — видны тёмные отпечатки, подобные синякам на рёбрах того, кто побывал в объятиях питона и чудом остался жив. Есть один способ прочесть тайное, но он опасен и, кроме того, требует твоего полного согласия. Я не могу, да и не хочу помогать тебе насильно, ибо это уже не помощь. Ко всему прочему, мне ясно, что ты принесешь нашему миру либо величайшую славу, либо гибель. Эта мысль будет сбивать меня — я могу пожелать тебе быстрой смерти, дабы избегнуть неведомых и невиданных бед. Как видишь, я с тобой вполне откровенен. Хурру верят в Предначертанное и не пытаются с Ним бороться…

Если тот, кого ан–мо–куну называли Хан–Шэ, и сомневался, то все его колебания заняли мгновение, не больше. Он уже знал, что примет предложение жреца, в чём бы оно ни состояло. Ему надо вспомнить, кто он и обрести себя заново, иначе сама его жизнь утратит для него всякий смысл. Тот, кто когда‑то летал, уже никогда не согласится ползать. Сокрушавшего Миры не устроит роль шамана жалкого племени лесных дикарей. Нелепо требовать от Хурру гарантий того, что жрец не прикончит его из‑за собственных опасений, воспользовавшись тем, что гость (пленник?) беззащитнее ребёнка. Все эти мысли молнией мелькнули в сознании чародея, но вслух он произнёс всего лишь два слова:

— Я согласен.

Каменный пол под ногами ощутимо дрогнул. Жрец поднялся со своего кресла и протянул волшебнику сухую тонкую руку, оказавшуюся неожиданно сильной, — Хан–Шэ почувствовал это, когда без колебаний подал Хурру свою ладонь. Они начали медленно проваливаться прямо через каменные плиты. «Сквозьматериальная телепортация. Хурру достигли много в магии. Редкий случай в пределах Познаваемой Вселенной». Тьма вокруг сгустилась, отказали все органы чувств, даже магическое зрение, осталось лишь ощущение крепких сухих пальцев, сжимавших его собственные пальцы. А потом внизу начало медленно разгораться свечение — на этот раз оранжевого цвета, и в сознании чародея зазвучал голос жреца Хурру:

— В недрах нашего Храма скрыт невероятно древний артефакт — он древнее самих звёзд на небе. Во многом мощь Храма зиждется именно на нём — я не скрываю этого от тебя, ибо ты и сам это почувствуешь, когда мы окажемся рядом. — Голос жреца был бесстрастным, но Хан–Шэ чувствовал нараставшее в нём напряжение, дрожавшее и вибрирующее, как перетянутая струна.

Камень пола под ногами снова обрёл твёрдость и непроницаемость. Над головой нависал каменный сводчатый потолок; стены не просматривались, хотя неяркий оранжевый свет заполнял всё помещение, а прямо посередине зала (подвала?) на прямоугольном постаменте из золота покоился огромный серый шар в четыре локтя диаметром. Верховный жрец Хурру сказал правду — от величественного артефакта веяло невероятной древностью и мощью. И ещё: возникло странное ощущение пленённого времени, скованного под морщинистой, словно кожа глубокого старца, поверхностью серого шара. «Это же… Это…Темпоральная бомба! Так вот как онавыглядит!». На этот раз тот, кого Дети Леса назвали Великим Охотником, не стал гадать, откуда у него это знание (память?). До решения всех загадок осталось совсем немного — назад дороги нет.

— Назад дороги нет, — эхом отозвался Хурру, — ты сделал свой выбор. Теперь всё в руках Предначертанного. Подойди, и возложи свои ладони на Орб Силы, и расслабь путы, стягивающие твой разум. Назад дороги нет…

Поверхность шара на ощупь оказалась холодной, но затем под ладонями волшебника она начала стремительно теплеть. А потом по глазам резанул ослепительный ярко–белый свет, всё тело скрючило чудовищной судорогой, затрясло, боль выкрутила суставы, и он увидел…