Тропой Кулика (Повесть о Тунгусском метеорите) - [33]

Я обосновался у преподавателя физики местной школы-десятилетки Бориса Евгеньевича Мартиновича, с которым познакомился еще в прошлом году. Жена его уехала в отпуск, и он жил бобылем-холостяком. Иногда к нему вечерами заглядывал такой же временный бобыль Геннадий Иванович Расторгуев. Время незаметно проходило в мирной, задушевной беседе. Расторгуев рассказал, что незадолго до нашего прибытия в район Куликовской заимки отправилась группа томичей, состоящая из врачей, преподавателей и студентов. Их руководитель врач-инженер Плеханов прочитал в Ванаваре лекцию, в которой сообщил, что Тунгусская катастрофа, возможно, связана не с падением метеорита, а с ядерным взрывом, быть может, вызванным гибелью межзвездного корабля при неудачной попытке приземлиться. Томичи хотят объективно проверить все гипотезы, в том числе и ядерную. Последняя пришлась всем по вкусу. Геннадий Иванович тоже твердо стал на эту точку зрения и только насмешливо улыбался, слушая доводы «метеоритчика».

Отъезд. Вниз по Тунгуске

Наконец настал желанный день отъезда. Разбрызгивая грязь, а кое-где подолгу буксуя в ней, грузовик доставил наше снаряжение к берегу. Москвичи дали своим четырем байдаркам названия, заимствованные из учебника астрономии, — «Пласкетта», «Космогония», «Вега» и «Парсек». Я свою посудину наименовал «Экзотика» — эту надпись каллиграфически вывел краской на носу моей байдарки кто-то из москвичей. Разноцветные байдарки привлекли всеобщее внимание, и на берегу собралась большая группа любопытных.

Везти нас должны были две моторки, гордо именуемые катерами. Это невзрачные плоскодонные лодки местного изготовления, снабженные десятисильными двигателями. Одна из них, с мотористом Валей, веселым, разбитным, веснушчатым хлопцем, должна была тащить на буксире пять наших байдарок; вторая, возглавляемая коренастым, несколько мрачноватым Проней, предназначалась для буксировки шитика с грузом для разведучастка. К восьми часам вечера наша флотилия наконец тронулась в далекий путь. Дул порывистый, холодный ветер, моросил мелкий дождик; было сыро, неуютно. Впереди плыла моторка Прони, таща за собой загруженную почти до бортов лодку. На лодке сидел рабочий разведучастка и управлял ею при помощи длинного деревянного весла.

Наши байдарки были счалены по две, и только моя «Экзотика» шла в одиночку, замыкая шествие. Узкое пространство между спаренными байдарками не успевало пропускать идущий от винта моторки мощный вал воды. Байдарки захлестывало, они зарывались носом, грозя опрокинуться. В конце концов пришлось их расчалить, и наша флотилия длинной вереницей растянулась на взбаламученной поверхности реки.

Дождь прекратился. Несмотря на сырую, холодную и ветреную погоду, мы чувствовали себя превосходно. Валентин, родившийся в Ванаваре, с упоением рассказывал о красоте и приволье здешних мест. Места здесь были дикие, но довольно однообразные. Вокруг расстилалась слабо всхолмленная равнина, поросшая густым смешанным лесом. Среди леса там и здесь виднелись большие пролысины сенокосных лугов. Изредка попадалась одинокая серая избушка, приютившаяся на крутом берегу, и вновь вокруг беспредельная таежная глухомань.

Недалеко от устья Чамбы Подкаменная Тунгуска, прорезая гряду изверженных пород, образует небольшой Чамбинский порог. Собственно, это не порог, а скорее большая каменистая шивера длиной около 100 метров. Бурный, извилистый поток окаймлен здесь крупными темными глыбами изверженных пород — траппов. Спокойная доселе река с шумом и грохотом мчится среди каменистых нагромождений, образуя буйные пенящиеся валы. Надо умело лавировать в этом кипящем хаосе, чтобы не налететь на чуть прикрытую водой огромную сглаженную глыбу, лежащую посередине реки. В тот момент, когда течение подносит лодку к этой скрытой под бушующими валами глыбе, нужно резким рывком взять вправо и, обогнув глыбу, выйти в глубокий плес позади порога. (В соответствии с таинственными законами статистики, на этом пороге ежегодно терпит аварию определенное количество лодок.)

Подплыв к порогу, мы остановились, вышли на берег и внимательно осмотрели фарватер. Байдарки были отвязаны от моторки. Мотористы Валя и Проня лихо пронеслись на своих «катерах» по бушующим волнам и благополучно пристали к берегу в сотне метров ниже горловины порога. Смирнов со своим напарником Бучихиным, по прозвищу Джон, первыми ринулись на своей байдарке в бушующую пучину. Маленькое суденышко сразу исчезло среди пенящихся валов; видны были только взлетающие вверх лопасти весел. Через несколько мгновений байдарка вынеслась из бушующего хаоса и медленно, как-то тяжело осев, стала приближаться к берегу. Боб и Джон, мокрые до нитки, но гордые и довольные, вылезли на берег и принялись приводить в порядок свою байдарку, до половины заполненную водой. Будучи химиками-органиками, москвичи в изобилии запаслись разнообразными синтетическими клеенками. Все у них, начиная с продуктов и кончая спальными принадлежностями, упаковано в эту непромокаемую тару, так что вода для них не страшна. У нас, к сожалению, не было такой водонепроницаемой упаковки, и мы перенесли наши вещи и байдарку на себе по удобной тропинке, протоптанной вдоль берега, наблюдая, как остальные члены московской группы зарабатывают спортивные лавры.