Тропой Кулика (Повесть о Тунгусском метеорите) - [15]

Наступило 18 июля — день отъезда. Мы встали пораньше и быстро собрали свои вещи. Весь остальной груз был заранее упакован и рассортирован с таким расчетом, чтобы его можно было вьючить на оленей. К часу дня показалась наконец вереница оленей, ведомая бойкой Катей. Рядом с ней шагала широколицая улыбающаяся Типталик, весело поблескивая узкими щелочками глаз. Вскоре подошел и Илья. Началась процедура завьючивания оленей. Илья придирчиво осматривал подготовленные нами вьюки. Некоторые из них пришлось упаковывать заново.

Почти одновременно с оленями к домику подкатил присланный Смирнягиным грузовик, в который стали грузить вещи группы Флоренского, чтобы отвезти их на пристань.

Томительно медленно проходил процесс завьючивания. Худые и взъерошенные олени с клочьями вылезшей на тощих боках шерсти понуро стояли на привязи, не обращая внимания на местных псов, время от времени лениво лаявших на них. Наконец сборы были закончены, и мы чинно зашагали по широкой улице. Впереди шла Катя, ведя свою связку из десяти оленей. За ней на некотором расстоянии следовала со своей связкой Типталик. Вслед за Типталик шел Илья, и, наконец, позади шагали Янковский, Емельянов и я, держа в руках магнитные посохи, которые успешно собирали с пыльных ванаварских улиц гвозди, кусочки проволоки и прочий мелкий железный хлам.

Олени то и дело развьючивались, и, хотя Илья и Типталик по выходе из поселка сели на оленей, они не были в состоянии обогнать нас, идущих пешком, — так часто приходилось им останавливаться и поправлять вьюки.

Только к девяти часам вечера мы добрались до места ночлега, километрах в семи от Ванавары, на берегу болотистой речушки Нерюнды. Приятно было сознавать, что кончились наконец долгие, нудные сборы и мы начали поход в царство загадочного метеорита, о котором никто еще толком ничего не знает.

Ярко пылал огромный костер. Олени, позвякивая бубенчиками, сновали среди редколесья у берегов Нерюнды. Илья и Типталик быстро улеглись спать, а Катя, покуривая трубочку, долго сидела с нами у костра. Я спросил ее, не помнит ли она что-нибудь из рассказов о том, как прилетал бог Агды.

— Какой Агды? — раздраженно заметила Катя. — Такой бог совсем нет. Это люче выдумал бог Агды. Люди говорили: летел по небу огонь, чего-то бомбил, палил тайгу, а больше не помню.

Меня заинтересовали ее воспоминания из далекого детства, когда она и ее родители кочевали где-то в бассейне Кимчу.

— Хорошо было, — рассказывала Катя. — Мы играли с камушками. Были такие камушки, светлые, как вода, разного цвета. Были и такие, что ночью светились. Ты чего, не веришь? — обиженно спросила она, уловив недоверчивое выражение моего лица. — Правду говорю. Возьмешь такой камушек в руку, он холодный, а сам светится, как огонек, только не красный, а какой-то другой, не знаю, как сказать.

Мне припомнился минерал плавиковый шпат, который называется также флюоритом за свою способность светиться некоторое время после облучения солнечным светом. Однако такое свечение — флюоресценция — продолжается очень недолго.

Поговорив еще немного, мы разошлись «по домам» — Катя в чум, мы в палатку.

Первые впечатления. Пристань на Хушме

Мы идем по широкой, заболоченной долине Нерюнды, поросшей чахлым лесом и кустарником. Тропа пересекает ее многочисленные мелкие притоки, теряется в густо поросшем кустарниковой березой кочкарнике и вновь появляется на возвышенных местах, извиваясь среди деревьев. Путь часто преграждают то упавший ствол лесного великана, то густая поросль молодого леса.

Впереди едет Илья, вооруженный «пальмой» — большим, тяжелым, остро отточенным ножом-тесаком, насаженным на двухметровое древко. Пальма служит и опорой при езде, и для уничтожения встречающихся препятствий: одним ударом пальмы эвенк легко перерубает под косым углом молодое деревце диаметром до 10–12 сантиметров. Пальму употребляют для рубки дров, а также для самозащиты. Вооруженный пальмой эвенк спокойно принимает встречу с хозяином тайги — медведем. Илья и его спутницы едут верхом на оленях. Мы идем пешком, далеко отстав от наших проводников, но не беспокоимся, так как с тропы трудно сбиться.

Бросается в глаза бедность здешней тайги цветами. Багульник, жимолость, лиловатые цветы мышиного горошка, розовый шиповник, яркие оранжевые цветы таежной лилии саранки — вот, пожалуй, и все. Зато много ягодника. Сухие возвышенные места покрыты сплошным зеленым ковром брусничника. В более влажных местах в изобилии растет голубика. Ближе к воде пышно кустятся заросли красной смородины — кислицы. Изредка встречается черная смородина.

Через два дня пути по хорошей тропе мы добрались до разведочного участка. На высоком берегу таежной речки Чамбы расположилось несколько добротно срубленных домиков. Здесь ведутся разведка и добыча благородного кальцита. Пока Катя сдавала привезенный от Смирнягина груз, мы успели осмотреть разведочные выработки. Это месторождение было в свое время открыто Янковским, который назвал его Хрустальной шиверой.

Наш дальнейший путь проходил в стороне от тропы.

Сначала мы шли по берегу Чамбы. В береговых обнажениях чернели пласты песчано-глинистых сланцев. Внезапно магнитный посох извлек из прибрежной отмели тяжелую полуокатанную гальку, которую с трудом удалось оторвать от него. Увы! Это был не метеорит, а только обломок мартита, обычного земного минерала, смеси магнетита с красным железняком — гематитом. Скоро обломки мартита стали попадаться не только среди гальки, но и в береговых обнажениях песчаников.