Тропой испытаний - [58]

— Это только на похоронах.

— Может быть.

Я заплатил за себя и за него и вышел на улицу. Там опять огляделся, перекинул седло с жеребца на черную лошадь и покинул станцию. Въехав на хребет, я обернулся: Шорти стоял у двери, глядя мне вслед.

Большинство ковбоев на Западе обычно ездят по стране в поисках работы с партнером, частенько не расставаясь годами. Мне же никогда не приходилось ни с кем ездить кроме папы да Пистолета, когда я был совсем маленьким.

Отъезжая от станции, я не планировал дальнейший путь — просто ехал куда глаза глядят, но вскоре наткнулся на хорошую лошадиную тропу и двинулся по ней. Она показалась мне довольно знакомой — мы с папой бывали здесь пару раз и даже как-то прятались неподалеку, — поэтому я прибавил шагу.

Уже темнело, на небе появились первые звезды, когда я, сделав привал на ночевку, расседлал и привязал своих лошадей. Тут хватало травы и воды, а возле кустов можжевельника нашлось отличное местечко, где разжег костер, не особенно опасаясь, что его заметят. Мы остановились на возвышенности, ярдов на четыреста поднимавшейся над остальной равниной. Ночью с того места видно на много миль вокруг. Особенно хороший обзор открывался на севере.

Кругом валялось множество сухих веток, от которых практически нет дыма, их я и собрал для костра; поужинав, еще раз сводил лошадей на водопой, дал вдоволь напиться и снова привязал их.

Оставив кофе на углях, я решил посмотреть, что делается вокруг, там за краем утеса.

В безоблачном небе ярко светили звезды, миллионы звезд; внизу — бескрайняя пустая чернота, сплошная чернота без разрывов на мили и ми…

Там горел костер! Далеко-далеко, всего лишь светящаяся точка в бесконечном пространстве, но тем не менее костер! Мне не требовалось угадывать, кто сидел у того костра. Конечно, это мог быть кто-нибудь другой, но вряд ли. Более того, у меня вдруг появилось острое предчувствие, что близится неотвратимый момент последней встречи. Причем скоро… сейчас… в ближайшие часы.

Вернувшись к своему костру, я первым делом достал револьверы и винчестер, хорошенько их вычистил, проверил, как они действуют, и полностью перезарядил.

Что ж, ладно, пусть будет по-вашему: что пожелали, то и получайте.

Я раскатал постель, чуть прикрыл огонь и подбросил поближе к себе несколько веток, поскольку ночь ожидалась ясная и довольно холодная. Такая уж эта местность — днем немыслимая жара, а уйдет солнце — не обойтись без теплого одеяла… К тому же мы находились на высоте в добрых тысячу двести футов.

Раза два я просыпался, чтобы прислушаться, и каждый раз проверял лошадей, но они спокойно хрумкали траву, и, похоже, ничто их не беспокоило.

Перед тем как заснуть, я изо всех сил пытался придумать план, который давал бы мне преимущество, но вся проблема заключалась в том, что не я, а они охотились за мной и выбирали поле битвы. Ничего толкового мне в голову не приходило.

Скорее всего, придется сражаться с двумя или тремя крутыми, очень опасными людьми, с которыми шутки плохи, причем драться мне предстоит в одиночку… совсем одному.

Возвышенность, на которой мы сейчас находились, считалась идеальным наблюдательным пунктом, издавна облюбованным местными индейцами. Отсюда с той или иной точки открывался обзор на многие мили в любом направлении. Я встал перед рассветом и быстро упаковал все свои пожитки. Заваривать свежий кофе не имело смысла — с вечера в кофейнике оставалось вполне достаточно. Я подогрел его и выпил, а потом оседлал жеребца.

Каким-то неведомым образом им удалось не отстать от меня: порой теряя мои следы, они тем не менее всегда знали, куда я направляюсь. Уверен, они оставили наблюдателей в Сильвертоне и в Рико, внимательно следят за железной дорогой, а также основными дорогами на Запад.

Спустившись вниз по восточному склону, я переправился через Симаррон, где лошади заодно хорошенько напились. Затем мы снова повернули на запад, держась слева от возвышенности.

К полудню от утренней прохлады не осталось и следа. Дрожащие тепловые волны вновь превратили далекий горизонт и равнину в танцующий, подобный жидкости воздух. Прямо передо мной высоко в небе вдруг опять появились Испанские пики, которые давно остались позади.

Воды, насколько я представлял, поблизости не было, хотя, если поискать, наверняка отыщется какой-то приток или рукав реки. Но мне не хотелось сворачивать с тропы, и я поехал дальше. А зря: сверни я тогда хоть куда-нибудь — избежал бы многих напастей… По дороге мы спугнули несколько антилоп — они грациозно понеслись прочь, отвлекая мое внимание. Когда мои глаза вернулись к тропе, я резко натянул поводья.

Через дрожавшие, танцевавшие тепловые волны ко мне приближались три неимоверно высоких всадника, приближались шагом, растянувшись в цепочку.

Я понял, что бежать поздно, оставалось одно — принять бой. Хотя… кажется, какой-то шанс есть… слабый, но шанс.

Попытаться достать винчестер — значит тут же нарваться на пулю. Надеясь, что и я виден им так же смутно, как и мне они, я потихоньку вытащил из-за пояса свой шестизарядник и, держа его у луки седла, медленно подъезжал к ним.

Это были они. И я решил: хватит убегать, хватит бояться, хватит прятаться! Сердце билось медленно и сильно. Серый, казалось, тоже почувствовал мое напряжение и начал ступать короткими быстрыми шажками, готовый к немедленному прыжку. Молодец, ничего не скажешь!