Тропой испытаний - [37]

— Интересно, откуда ей стало известно, что надо ехать именно сюда?

Он снова пожал плечами.

— Ну, моя кухня в своем роде весьма знаменита… Хотя, нет, не думаю, что дело в этом. Возможно, находясь здесь, твой отец написал письмо… ну, скажем, другу или родственнику, ей стало известно об этом, и она решила кое-что проверить.

Впрочем, не исключено, что она явилась сюда всего лишь из любопытства: ведь отель «Париж» знаменит, почти легенда, а друг отца, которого все знают под именем Француза Луи, имеет славу самого гениального повара нашего времени. Многие известные люди не жалеют ни времени, ни денег, чтобы добраться сюда и отведать одно из его фантастических блюд или насладиться гостеприимством его шикарного отеля.

Газовые фонари, купленные у Тиффани, черное ореховое дерево, библиотека из трех тысяч томов в кожаных переплетах, мраморные раковины в каждом номере… Да, отель «Париж» отличала своя собственная, ни с чем не сравнимая элегантность!

В ресторане — пол из перемежавшихся белых кленовых и желтых ореховых половиц и блюда с заметным европейским вкусом. Здесь обедали генерал Гренвиль Додж, президент Улусе С. Грант, Джей Гоулд, Рассел Сейг, барон Ротшильд, принц де Джойнвилль и множество других не менее знаменитых и богатых людей.

В отеле имелось всего десять номеров, но в каждом из них своя ванна — что почти невообразимо для тех мест и времен. Джорджтаун всегда оставался всего лишь лагерем удачливых золотоискателей, но даже Денвер не мог сравниться с ним в изысканности блюд, которые подавали в ресторане Луи Дюпая, ибо он сам их готовил, не без оснований гордясь плодами своего поварского искусства.

— Луи, у вас найдется комната для меня? — спросил я.

— Для тебя? Для тебя я просто кого-нибудь выгнал бы! Конечно же у меня для тебя есть комната. — Он отвел меня наверх в прекрасный залитый солнцем номер. — Отдохни, а затем мы еще потолкуем.

Уже уходя, Луи Дюпай задержался у двери.

— У меня, как тебе известно, мало друзей, и один из них твой отец, человек образцового вкуса и глубоких философских познаний. Ты, кстати, слышал, что он когда-то преподавал философию?.. Конечно же это нельзя считать истинным критерием. Многие из учителей сами полные профаны. Они всего лишь как попугаи повторяют малопонятные точки зрения, но твой отец… он глубоко проник. С тех пор как я покинул Францию, мне не доводилось встретить ни одного человека, столь образованного и с такими ясными современными взглядами. Мы частенько подолгу беседовали, и… он поведал мне о своих планах относительно тебя.

Я грустно вздохнул.

— Папа никогда не посвящал в это меня.

— Да, я знаю. Видишь ли, Кирни, он считал себя нищим, хотя именно благодаря ему семья достигла благополучия, но он не хотел возвращаться и предъявлять права. Все, что он оставил себе, — это знания и умения, мало кому нужные здесь на Западе. Он был мыслителем, а Западу требуется деловитость. Поэтому ему приходилось обходиться тем, что он умел.

— Но в конце концов он оставил мне более чем достаточно, — заметил я.

— О-о? Тогда нам надо поговорить. Ты должен услышать про его планы, даже если они тебя не очень интересуют. Посмотрим. Пока же не подходи к окну и отдыхай. Я зайду к тебе попозже.

Он вышел, мягко затворив за собой дверь. Я скинул сапоги, пододвинул стул к кровати и, сняв с себя пояс с револьвером, положил на сиденье стула так, чтобы не тянуть за ним руку, а плащ бросил на спинку.

Время от времени по улице проезжала повозка или одинокий всадник, один раз до меня донеслись приглушенные звуки какого-то спора… Затем я уснул, а когда проснулся, стало уже темно. Комнату слабо освещал тусклый отблеск света снаружи. Стены казались черными, но стол и стул в углу виделись четко.

Стул в углу? Я посмотрел еще раз — на нем, слегка раскачиваясь, сидела женщина.

Какой-то момент я лежал, даже не шевелясь, хотя, должен признаться, по коже забегали противные мурашки. Я не верил своим глазам. В душу закрался страх.

— Вижу, ты проснулся, Кирни, — произнесла она низким бархатным голосом. Голосом настоящей образованной леди, и добрым притом. — Надеюсь, мое присутствие не вызывает у тебя отвращения. Мне очень надо с тобой повидаться. Да-да, понятно, ты меня не знаешь. Зато прекрасно знал твой папа. Пора и тебе познакомиться. Давно пора. В конце концов мы ведь с тобой кузены.

— Кузены? — Пока она говорила, мне все-таки удалось справиться со своим ужасом. Папа как-то сказал мне: «Страх — это орудие, используемое тобой, если им владеешь ты, и орудие, используемое твоими врагами, если им владеют они». — В таком случае, боюсь, у вас передо мной явное преимущество.

— Меня зовут Делфина, Кирни. Ты обо мне не слышал?

— Нет.

— Жаль. Могли бы стать близкими друзьями. Понимаешь, до нас дошел слух, что ты умер… Считали даже, что умер и твой отец… несколько лет тому назад. Мы не сомневались… в общем узнать, что он жив, явилось для нас большим сюрпризом.

— Скорее, шоком.

Как она сюда попала? Луи не мог разрешить ей войти, а Софи никогда бы не решилась сделать то, чего не хотел Луи. Однако вот она, сидит на стуле в углу моей комнаты.

В голову невольно поползли старые сказания об оборотнях, ведьмах и колдовстве, о людях, способных таинственно появляться и столь же таинственно исчезать. Я раздраженно затряс головой, чтобы поскорей избавиться от подобной чепухи. И все-таки мне очень хотелось понять, как она здесь оказалась.