Тропинин - [37]

Как видим, опять Грёз, Тинторетто, Рембрандт… а не русская народная жизнь, откуда пришли и «Кружевница», и «Нищий», и «Юноша с книгой», и «Каменщик», для которого позировал знаменитый в Москве Суханов, работавший над постаментом к мартосовскому памятнику Минина и Пожарского.

Сочувственно встретил работы нового академика и В. Григорович. Но он также отмечал в них лишь «приятность в расцвечивании, верные переходы в тонах, кисть сочную и искусство пользоваться натурой»[30].

По-видимому, Тропинин верил своим доброжелательным критикам, в пандан к «Кружевнице» он пишет «Золотошвейку», где миловидность натуры и красота живописи превалируют над жизненностью изображения; он пишет традиционный, в стиле старых мастеров, этюд старика — голову, повернутую в профиль, приводящую в восхищение знатоков свободой живописи «а la prima» и колоритом.

Любопытно сравнить тех усталых и не очень молодых рукодельниц, которых мы видим на рисунках и этюдах Тропинина, изображенными с натуры, и очаровательных молодых девушек, глядящих на нас с оконченных картин художника. Правда, идеализация натуры, привлекательность, приданная кружевнице и золотошвейке, в основе своей были иными, нежели в распространенных тогда миловидных женских головках. Они вводили в русскую живопись на правах положительного героя новый для того времени образ женщины-труженицы. Однако эта направленность картин Тропинина не могла еще быть оценена современниками.

X ПЕРВЫЙ СРЕДИ МОСКОВСКИХ ЖИВОПИСЦЕВ

Не официальный Петербург, но Москва, с ее широко выплеснутой на улицы народной жизнью, была истинной родиной искусства Тропинина. Перелистывая листы его рисунков, будто видишь, как открылась дверь булочной и статная хозяйка с гостеприимной улыбкой глянула на прохожих, а на другом углу прислонился к косяку заждавшийся покупателей купец; бежит с узлом через дорогу мальчонка лет восьми, на лице его испуг и растерянность; другой, сжавшись от холода, в ожидании хозяина присел у ворот на тумбу; там в открытом окне готовая жанровая картина — группа из трех человек, с балалаечником; в другом окне — лицо отставного военного с усами, занятого чисткой пистолета; красавица призывно высунулась из окна в ожидании кавалера. Бредут по улицам с инструментами каменщики, пильщики, пробегает прачка с бельем, несет свой самовар сбитенщик. Степенно прогуливаются дамы с зонтами, а вот характерная, верно, хорошо знакомая художнику спина собрата по искусству с большой папкой под мышкой.

Многое фиксирует зоркий и внимательный глаз художника, но в картину войдет не всякое. Лишь то, что достойно внимания, что приятно глазу и сердцу, что послужит полезным и добрым примером. Прилежная, пригожая золотошвейка, оторвавшая глаза от пяльцев, чтобы с улыбкой взглянуть на зрителя.

Мальчик с клеткой, соблюдая патриархальный обычай, готовится в известный день выпустить на свободу пернатую пленницу.

Другой мальчик — может быть, поседелец из лавки — с книгой в руках, с устремленными вдаль глазами, весь как бы во власти прочитанного (так же выглядел, наверное, тогда, в 1820-е годы, сын прасола Алексей Кольцов, будущий первый русский народный поэт).

Склоненная мужская голова — может быть, ямщика, которому взгрустнулось в минуту отдыха, после далекой дороги, под звуки сердечного напева.

Лирическая интерпретация народных городских образов, идеализация черт национального уклада жизни отличают новый этап в творчестве Тропинина, пришедший на смену романтизму 1910-х годов, который питался отзвуками Отечественной войны и впечатлениями жизни на Украине. Романтизм 1820-х годов, глубоко национальный по своей природе, был созвучен поэзии ямщицких песен и чувствительных романсов того времени.

На одном из лучших полотен Тропинина того периода запечатлен музыкант-исполнитель. Полно чувства его вдохновенное, прекрасное лицо. Губы приоткрыты в негромком напеве, красивая рука перебирает струны гитары. Это «Гитарист» из собрания Н. С. Наметкина. Сложилось так, что известность приобрело не первоначальное творение — обычно наиболее яркое и сильное у Тропинина, а его последующие варианты, повторения и даже копии.

Первый же «Гитарист» был создан художником вскоре по возвращении в Москву, в 1821–1822 годах. По самому характеру живописи — свободной, почти без лессировок, можно сказать, что работа исполнялась без заказа, очень быстро и вдохновенно. По преданию, на подрамнике прежде читалась надпись «Ма(о)рков», что дало основание считать изображенного одним из членов графской семьи. Однако на картине Тропинина изображен не граф, а профессиональный музыкант Владимир Иванович Морков — первый историк русской оперной музыки. Молодой Морков начинал свою музыкальную деятельность игрой на гитаре и в 1820-х годах был любимцем публики. Чувствительный к музыке, Тропинин не избежал обаяния игры Моркова и в меру таланта и мастерства донес до нас свое восхищение. В его полотне удивительно не мастерство живописи, не великолепный колорит художника с его светоносным золотисто-оливковым тоном, не свежесть изображения как бы живущей на полотне модели, а та подлинная народность, которая лежит в основе и замысла и исполнения картины. Именно она дала возможность в портретные черты, в конкретное изображение костюмированного артиста вместить целую эпоху русской жизни.