Тропами Яношика - [84]

И вот как-то ночью Ян увел инженера в лес, к украинским партизанам. Приняли они его радушно. Однако держали Яна под домашним арестом больше месяца. Наконец сам командир объявил ему благодарность. А немецкий инженер оказался очень полезным «языком», он прибыл в дом отдыха после инспектирования новых оборонительных сооружений на Днепре. Тогда это было очень важно знать командованию Красной Армии, потому что немцы уже отступали, однако на весь мир кричали о неприступности правого берега Днепра.

Правда, с наградой Яна получился маленький конфуз. Получив партизанскую медаль, он обратился к командиру диверсионной группы Петру Величко с просьбой обменять ее на медаль «За отвагу». Партизаны весело посмеялись, объяснив, что медали не меняются. А уж если ему так хочется, пусть идет с ними на задание и заслужит такую награду.

Ян Брезик считал, что медаль «За ведвагу» — так он переводил по-своему — это самая высокая награда и с радостью пошел с минерами. Величко намаялся с ним в этом походе — лезет напролом, не признает ни патрулей, ни минных полей, ни дотов.

Из первого похода Ян принес пулю в руке, ниже локтя. С месяц пролежал в партизанской санчасти. Но потом все же медаль «За отвагу» получил. Пользуясь своим знанием немецкого языка, он провел партизан в расположение немцев и помог выкрасть офицера. С тех пор его так и прозвали «немецким вором». Но и там он был все-таки проводником, а не командиром группы.

И вот теперь Ян Брезик на своей родной земле возглавляет сводный партизанский отряд в сложной операции «Военная миссия». А комбриг Величко только следит за операцией через связного, этого самого «диспетчера».

Да, на этот раз у Яна Брезика дело серьезнее всех предыдущих, и за все здесь отвечает прежде всего он сам.

«Перед генералом надо играть роль подобострастного верноподданного. Необходимо все слышать, видеть и все понимать. А главное притвориться очень плохо знающим немецкий язык».

К генералу пропустили только после того, как один из эсэсовцев бесцеремонно его ощупал в поисках оружия.

— Что у вас творится на пути? — напустился генерал на начальника станции.

Из доклада майора он уже знал о причине задержки поезда, поэтому не стал слушать объяснений, а продиктовал свой приказ:

— Ремонт дороги закончить за три часа, а не за восемь, как вы решили. Выслать дополнительную бригаду рабочих. Вызвать ко мне начальника местного гарнизона.

Через несколько минут перед генералом предстал невысокий уже полнеющий подполковник Перко. Генерал выдал и ему щедрую порцию упреков, а в заключение потребовал связать по телефону с Братиславой. Узнав, что телефонная связь также испорчена партизанами, взорвался.

— Что ж, вы решили держать меня в вагоне, пока не налетят советские бомбардировщики? — закричал он. — Где у вас бомбоубежище?

— Возле вокзала и на территории гарнизона, — пояснил подполковник Перко.

— Оставьте своего человека на случай воздушной тревоги, чтобы проводил нас до бомбоубежища, а сами, лично вы, господин подполковник, займитесь вопросом скорейшего исправления пути и телефонной связи.

Подполковник покорно откозырял и ушел, озабоченный тем, как выманить из вагона генерала и его свиту, вооруженную не только личным оружием, но и пулеметами и гранатами. Без ожесточенного боя здесь не обойтись. А этого не хотелось бы делать в окружении пассажиров из гражданского населения: могут быть невинные жертвы.

Всеми способами надо постараться убрать немцев из вагона.

Брезик предложил прибегнуть к помощи ложной воздушной тревоги.

Расчет его оправдался. Как только завыла сирена, немцы повыскакивали из вагона и в сопровождении жандармов-словаков направились в гарнизонное бомбоубежище.

От привокзального бомбоубежища генерал отказался, увидев, что туда с воплем и гвалтом хлынули выбежавшие из вагонов пассажиры, судя по одежде, в основном жители Чехословакии.

Ян Брезик тут же выставил «жандармов» — переодетых партизан. «Жандармы» выстроились вдоль всего пути, от станции до гарнизонного бомбоубежища, и не пускали гражданское население на дорогу. Генерал был не молодой, но, подгоняемый воем сирены, шел так быстро, что его свита почти бежала.

«Дружные, как борзые на охоте!» — невольно подумал Брезик, следовавший за гостями. На ходу он где жестом, где взглядом давал указания партизанам, одетым жандармами, кому куда перейти и что делать дальше.

«Жандармов» здесь оказалось больше, чем немцев. Но все немцы, кроме генерала, вооружены автоматами. А двое — один впереди, другой сзади — с ручными пулеметами на изготовку.

Генерал был так тесно окружен, своими подданными, что пущенная со стороны пуля навряд ли к нему бы пробилась.

— Эсэсманы поймали кого-то очень важного! — услышал Брезик голос пассажира с чемоданом, остановившегося за спиной одного из «жандармов».

— Не видишь — советского парашютиста, переодетого в форму гитлеровского генерала, — пояснила догнавшая его женщина с сумочкой в руке. — Только всех им не удастся переловить!

Действительно немцы, державшие на изготовку свои автоматы, больше походили на конвой, чем на охрану. Ян Брезик вынужден был подать знак одному из «жандармов», чтобы удалил этих разговорившихся некстати пассажиров.