Тропами прошлого - [3]
Конечно, Птица лукавил: Седого, притаившегося в густом кустарнике, он вообще не видел, и стрелять вслепую было бы глупо. Только бы свою позицию раскрыл. Плохо было то, что заходившего сбоку бандита теперь совсем не слышно было: затаился, наверное, ждал, пока стрелок сам выйдет.
– Ладно, братское сердце, верю тебе! Выхожу. – Седой медленно поднялся из-за кустов.
Дубленка его была заляпана грязью, короткие волосы растрепались. Бандит держал автомат за цевье, чуть отведя руку в сторону, что должно было демонстрировать дружелюбность намерений. Он нашел глазами фигуру Сергея не сразу, а найдя, сильно удивился, явно не рассчитывая увидеть стрелка там, где тот стоял. Широко улыбнувшись, Седой громко сказал:
– Ну вот, видишь, я вышел.
– Вижу, – кивнул Сокольских и, вскинув ружье, дважды выстрелил. Разброс получился большим, одна пуля ударила Седого в бок, а вторая в лицо. Затрещали кусты, подломившееся тело уголовника повисло на их упругих ветках. Тотчас Сергей заметил какое-то движение справа и, ориентируясь на него, добил в листву два оставшихся патрона. Мелькнули белые полоски спортивного костюма, и злобно загрохотал автомат. Пули свистнули совсем рядом с Птицей, выбивая из дерева, за которым он укрывался, кусочки острых щепок и коры. Бросив ружье себе под ноги, Сокольских рванул из-за пояса пистолет Макарова и быстро выпустил наугад, в сторону противника весь магазин. Упал на землю, подтянул за ремень ружье и, привалившись спиной к осине, быстро перезарядил оружие. Сразу же, не давая бандиту времени на какие-либо действия, вновь открыл огонь по низким елочкам и кустам, выпустив все четыре ружейные пули. У канавы послышался громкий плеск, потом еще один, раздалось громкое «бултых», и все снова стихло.
Перезарядился. Прошло минут пять. Все это время Сергей напряженно всматривался в сторону, где по его прикидкам мог затаиться противник. Наконец Птица медленно, очень осторожно поднялся и крадучись двинулся по широкой дуге к канаве. Из чего именно он попал во вражеского стрелка, сразу было непонятно: убитый лежал лицом в мутной желтоватой воде, вокруг тела расплывалось ало-черное пятно. Сокольских поднял из воды автомат Калашникова и снял с ремня убитого холщевый подсумок, в котором, правда, оказалось два уже пустых магазина и, судя по весу, один неполный.
Птица промочил ноги до колена. Но не это было плохо. Он вдруг заметил, что весь левый бок его куртки заляпан липкой кровью. И только тогда почувствовал резко накатившую дурноту и дикую слабость. «Ну вот, кажется, звиздец приехал…»
Выбравшись на сухое место, он осторожно отвернул полу штормовки и поднял свитер с майкой. Пулевое отверстие выглядело плохо, края раны вздулись, кровь пульсирующими толчками выходила наружу, заливая одежду. Сергей провел рукой по спине и зашипел от боли. Выходное отверстие тоже было – значит, пуля прошла навылет. Еще, при движении рукой, с резкой болью перехватило дыхание, что говорило о сломанном ребре.
Самостоятельно перевязать себя он не смог, левая рука уже потеряла подвижность. Пришлось здоровой рукой облить рану обеззараживающей жидкостью, отчего Сергей чуть не потерял сознание. Потом, помогая себе зубами, он распотрошил перевязочный пакет, закрыл рану с обеих сторон бинтом и залепил кое-как пластырем.
После этих процедур Птица посидел немного, собрался с силами и, наконец, пошел к машинам. Ружье стало бесполезным, так как действовать двумя руками он теперь не мог, так что пришлось опять вооружиться пистолетом. Пальцы левой руки еще сгибались, и он даже сумел перезарядить ПМ.
«Странные автомобили. – Он только теперь это понял, когда подошел ближе. – Вроде бы обычные, армейские, но все же чем-то отличаются. Ага, всякой навесной ерунды полно. Вон на приваренных креплениях какие-то плоские ящики сбоку висят. Но не военные, хоть и зеленые. Аппаратура, что ли, какая? Так… Мосты у машин высоко подняты, для повышенной проходимости, лебедки, сетки какие-то. И вот еще что… – Он только сейчас разглядел бумаги под стеклами. – Что-то по-английски написано, так-так, „спешиал техникс“, дальше непонятно, так, „депортментс“. Фиг поймешь, что-то специальное техническое, какого-то департамента. Научники, что ли?»
Стараясь не приближаться к трупам, он подошел к «буханке» и резко распахнул боковую дверь, переместившись в ту же секунду в сторону настолько быстро, насколько позволяло ранение. Внезапно из машины раздался испуганный голос:
– Пожалуйста, могу я попросить вас не стрелять?
Фраза была построена несколько странно, хотя русская речь была правильной. Но все же Птица уловил в ней какой-то почти незаметный акцент.
– Стрелять не буду, – сказал, стоя за дверью, Сергей. – Тех, кто в вас стрелял, больше нет, выбирайтесь.
– Я не могу выбираться. – Голос звучал немного сдавленно. – На мне лежат два тяжелых солдата. Наверное, их убили, потому что они не шевелятся.
Сергей осторожно заглянул в салон. Там действительно лежали два тела в военной форме, на которые ко всему прочему свалилось какое-то оборудование – блестящие ящики с множеством ручек, индикаторов и кнопок. Стенки кузова были испещрены пулевыми отверстиями, а в самом салоне висел тяжелый запах крови.
