Тропами горного Черноморья - [29]

Наивные медовеевские старшины считали даже выгодным познакомить переодетого русского офицера со своими неприступными полянами. Они были уверены в их недосягаемости и полагали, что русские, увидев своими глазами, какой неуязвимой будет оборона горцев в этой местности, навсегда потеряют охоту завоевывать их край.

Когда Торнау уже спускался с перевала к Ачипсоу и отдыхал у огромного бука, он совершил первый в этих местах грех "цивилизованного" европейца вырезал ножом на коре свое имя.

Аибга вопреки Клеопатре Васильевне совсем не означало "красавица".

* Торнау пишет еще об одиннадцати тысячах джигетов, живших между Гаграми и Хостой, и о десяти тысячах саша - в этом слове слышится современное Сочи.

- Зачем это делать,- сказал ему старый черкес.- Никто не прочтет твоей надписи. Века пройдут, прежде чем русские сумеют увидеть ее на этом месте *.

Торнау хорошо понял всю важность пересеченного им водораздела. Он пишет, что на север отсюда "вытекает Малая Лаба, а на юг - Мдзимта" **.

Вполне опознается в описании Торнау Бзерпинский карниз, который так поражает идущих с севера панорамой южного склона Кавказа, внезапно разверзающегося под ногами. Спуск к Ачипсоу показался Торнау крутым и во многих местах топким. Что же, топких мест на тропе при спуске с Псеашхо к Ачипсе и сегодня достаточно.

КРАСНАЯ ПОЛЯНА В 1835 ГОДУ

Не драгоценно ли для краснополянского краеведа было найти, прочитать и запомнить следующие строки из описаний Торнау:

"Кавказ богат красотами природы, но я помню мало мест, которые могли бы равняться по живописному виду с долиною Мдзимты. Пролегая на расстоянии 35-ти верст от Главного хребта до гребня Черных гор (так Торнау называет хребет Ахцу.- Ю. Е.), идущего параллельно морскому берегу, она ограничивается с двух сторон рядами высоких неприступных скал, закрывающих Ачипсоу с севера и с юга. В этой глубокой котловине течет быстрая Мдзимта, образующая бесчисленное множество водопадов. По обе стороны реки раскиданы купы домов и хижин, окруженных темной зеленью садов, виноградниками, посевами кукурузы, проса, пшеницы и свежими бархатными лугами. По мере удаления от берегов постройки и обработанные участки заменяются вековым лесом, который окаймляет бока гор, упирающихся в красноватые зубчатые скалы. Через отрог Черных гор, перегораживающих реке путь к морю, она прорывается в тесные

* История показала, что эти "века" длились 29 лет. Но читая о пути Мало-Лабинского отряда, спустившегося на Красную Поляну в 1864 году через тот же перевал, я тщетно искал упоминания о том, что роспись Торнау попалась на глаза русским.

** Теперь мы и об этом говорим точнее: из-под перевала Псеашхо рождается лишь приток Малой Лабы - Уруштен и еще более мелкие притоки Мзымты - речки Пслух и Бзерпи.

скалистые ворота, образующие неприступный проход со стороны юго-запада". (Это первое упоминание об ущелье Ахцу.- Ю. Е.)

Торнау пишет далее, что медовеи "не богаты скотом, мало имеют пахотной земли, но зато пользуются изобилием фруктов: персиков, абрикосов, груш, яблок, превосходящих величиною и сочностью все подобные плоды, какие можно встречать на берегу Черного моря. Горы покрыты каштановыми деревьями, дающими пропитание большей части бедного населения, у которого очень часто недостает пшена и кукурузы. Жители сушат каштаны на зиму и, разварив их потом в воде, едят с маслом или молоком. В Ачипсоу имеется отличный мед, добываемый от горных пчел, гнездящихся в расселинах скал. Этот мед очень душист, бел, тверд, почти как песочный сахар, и весьма дорого ценится турками, от которых медовеевцы выменивают необходимые им ткани исключительно на мед, воск и девушек".

Так ярко и разносторонне поведал нам Торнау и о внешнем облике тогдашних полян и о быте населявших их людей. Упоминание о славе краснополянских девушек тоже не случайно. Немало строк посвящает Торнау поразившей его красоте черкешенок Ачипсоу. Вот один из отрывков:

"Сдав лошадей, мы вошли в кунахскую, в которой слуги суетились, расстилая для нас ковры, подушки, и разводили на очаге огонь. В этом отдаленном уголке гор существовал еще патриархальный обычай, по которому дочь хозяина обязана умывать ноги странников. Когда мы уселись на приготовленных для нас местах, в кунахскую вошла молодая девушка с полотенцем в руках, за которой служанка несла таз и кувшин с водой. В то мгновение, когда она остановилась передо мною, кто-то бросил в огонь сухого хворосту, и яркий свет, разлившийся по кунахской. озарил девушку с ног до головы. Никогда я не встречал подобной изумительной красоты, никогда не видал подобных глаз, лица и стана. Я смешался, забыл, что мне надо делать, и только глядел на нее. Она покраснела, улыбнулась и, молча наклонившись к моим ногам, налила на них воды, покрыла полотенцем и пошла к другому исполнять свою гостеприимную обязанность. Между тем свет становился слабее, и она скрылась в дверях тихо, плавно, подобно видению".

Может быть, это смешно и ни к чему: не все ли равно, какими красавицами были исчезнувшие теперь горянки? Но и эти строки Торнау меня удивительно трогали. Именно такими красивыми должны были быть люди в Красной Поляне.