Тропами горного Черноморья - [102]

Местами на бараньих лбах видны глубокие царапины: Когда я читал в книгах о том, что лед способен процарапывать на камне шрамы, в это не верилось. Как же так? Лед надрезает камень? Теперь легко понять, что скалы исчертил не самый лед, а вмерзшие в его подошвенную сторону каменья. Ледник драл ими дно долины, точно варварская швабра.

Обхожу огромный валун и, вздрогнув, останавливаюсь. Передо мной на траве разостлана... медвежья шкура. Быстро отступаю за угол валуна и делаю спутникам знаки рукой: не шуметь, пригнуться! Торопливо и поэтому невпопад рву застежки на футляре фотоаппарата, выдвигаю объектив, а друзья, не понимая, в чем дело, стремятся вперед и почти выталкивают меня за угол.

"Шкура" к этому времени услыхала наши шаги и встала на задние лапы. Внушительная медведица ошалело оглядела нас, преотвратно рявкнула, словно выругалась, брезгливо тряхнула головой и броском метнулась вверх по склону на всех четырех, комично охая. Тут только мы увидели, что рядом с нею подпрыгивает мячиком небольшой медвежонок.

Все это произошло молниеносно. Мы защелкали аппаратами, когда и мама и детеныш были уже далекими светло-бурыми пятнышками. Оказалось, что охота с фотоаппаратом нелегкое дело и требует большой сноровки. Я смотрел вслед медведям и завидовал крепости их сердец: такой галоп по тридцатиградусной круче!

Впереди еще один уступ с водопадными струйками, а за ним, точнее над ним, чувствуется следующий, вышележащий цирк с особенно просторным днищем. Все признаки! говорят, что склон уходит ниже видного нам края уступа, что за этой кромкой не площадка, а впадина, и даже самый воздух над ней - не знаю чем (цветом? светом? дымкой?) - шепчет нам: тут скрыта какая-то тайна. Я уже владел ключом к этой тайне, потом расскажу, каким, и уверенно сказал:

- Наташа, сейчас мы найдем озеро! Вот увидишь.

Поднимаемся в обход уступа, приближаемся к бараньим лбам, замыкающим чашу, и с первого же лба видим у своих ног глубокое кобальтово-синее озеро. Прямо в воду спускаются крутые курчавые скалы. В ней плавают обломки недотаявших льдин. Зеленовато-белые с поверхности, под водой они становятся лазурно-малахитовыми, непостижимой ясности и силы цвета. Дивное диво, не учтенное, не предусмотренное...

Конечно, инженер Сергеев упоминал именно об этом озере. Но почему же у него не нашлось ни одного теплого слова о его красоте?

Теперь мы расскажем об этом Верхнем Кардываче на турбазе, и тогда в горах появится новый туристский маршрут. Надо будет только предупреждать гостей, чтобы не принимали за Верхний Кардывач лужу на Верхней Мзымте. Не назвать ли ее ради этого "Средним Кардывачом"? Нет, это кощунство. Пусть остается просто лужей.

КРУПНЫЕ ЗЕМЛЯНЫЕ РАБОТЫ

Решаем, что Володя вместе с примкнувшей к нам группой студентов-зоологов еще раз пойдет по Верхней Мзымте и замерит все повороты этой долины до Верхнего Кардывача своей буссолью. А мы с Наташей попытаемся подняться от нижнего озера прямо на вершину Южного Лоюба - наблюдатели нас заверили, что забирались туда для учета туров. Склон Лоюба отсюда крутоват, но весь луговой, зеленый, лишь изредка перемежающийся со скалистыми выступами; внешне - вроде подъема без троп по луговому склону к пикам Аибги. Но мы-то видели Лоюб с Верхней Мзымты и помним грандиозность его восточных стен, отвесных на километр в высоту. Даже снизу было страшно смотреть на свирепые вторичные пички-жандармы и зияющие расселины. А каким огромным все это покажется, когда мы доберемся туда, наверх? Насколько головокружительнее будут кручи, непреодолимее трещины...

Крутой подъем ярко цветущими лугами. Такой крутой, что моментами задумываешься, можно ли лезть дальше? Да, это посложнее Аибги. А насколько красивее! Ведь под нами на дне воздушного бассейна все время виден стынущий, совсем не похожий на водоем Кардывач - пластина из матовой бирюзы.

А горы, горы! Во весь рост воздвигаются, оказываются еще более грозными, неприступными громады Цындышхи, огромными и сложными вырисовываются цирки массива Кардывач, тезки озера. Даже Кутехеку, эта сутулая, зеленая горка - и та вырастает и заставляет относиться к ее луговой вершине с уважением. Сколько на ней цирков, сколько лощин!

Пока поднимались по траве, кое-как помогали стебли. Когда же мы оказались выше 2500 метров и начали видеть через Кутехеку громоздящиеся за его гребнем горы Бзыбского бассейна, трава поредела. Все больше осыпей и бесплодных каменистых уступов. На одном из них уцелел удивительно узкий обелиск - скала метров в двадцать высотой при сечении призмы два-три метра... Наверное, раньше - найди мы такого "монаха" поближе к Поляне - я был бы в восторге, записал бы его в минимум экскурсионных объектов, стал бы водить к нему туристов. А теперь сколько их, подобных чудес?

У вершины появляются лоскуты тумана. Он сгущается и уже накрывает нас. Не собьемся ли с пути? Казалось бы, выше вершины не попадешь, и пока можно идти вверх - иди. Но ведь вершина Лоюба раздвоена, как клюв,- значит, есть риск попасть на более низкий правый зубец, на жандарм? Будем держаться левее желоба, который в своих верховьях, наверное, и отделяет вершину от жандарма.