Тропа волхвов - [32]

Через несколько минут в его дверь постучали. В кабинет вошел среднего роста смуглый, жилистый мужчина. Под элегантным дорогим пиджаком на нем была одета черная рубашка с белым галстуком. Воротник рубашки стягивала золотая заколка с цепочкой. Черные, слегка навыкате глаза всегда сверлили собеседника неприятным паучьим взглядом. За этот взгляд его на «зоне» и окрестили Пауком. Это был смелый, хитрый и безжалостный убийца. По нему уже давно плакала «вышка», но покровительство Семена и натянутые отношения Украины с Россией, где он давно был в розыске, давали возможность жить спокойно, на свободе.

18

Как и на всякой улице городских окраин, на Сиреневой жили большие, небогатые семьи. Кое-как сводя концы с концами, люди часто помогали друг другу, делясь последним, иначе в это лихое время просто не выжить. Особенно часто бегали друг к другу соседки. Занять чего-нибудь, а главное – выговориться! Здесь обсуждались все семейные дела и проступки членов их семей. Пересказывались все городские слухи и сплетни. Выносились свои вердикты по вопросам общественных отношений между соседями и между государствами. Зачастую, под разговор, наливали по рюмашке, но не пьянства ради, а для хорошего настроения и укрепления дружбы и добрососедства! Хорошие соседи иногда бывают ближе родственников! Вот этим и решил воспользоваться Паук.

Среди жителей переулка было несколько молодых лоботрясов, которые целыми днями ошивались на рынке и вокзале, в надежде «срубить на халяву» малость денег. На серьезных мазуриков им вытянуть не светило, но мелкой фарцой не брезговали. В общем, обычные босяки. Отзывались они на клички Буня и Куня. Кто в детстве их так прозвал – никто не помнил, но клички приросли к ним намертво.

Утром на рынке их поманил пальцем местный бригадир Кривой. У него в какой-то разборке выбили левый глаз. Не оборачиваясь, он прошел в подсобку мясного павильона и, спустившись в подвал, подтолкнул их к двери кабинета заведующего.

За столом, вполоборота к ним, сидел Паук. Они знали его в лицо и немало наслушались баек о его жестокости и коварстве, но лично знакомы не были. Не тот уровень! У него «шестисотый мерин» и двое бойцов для декорации, с пушками под мышкой, а у них – старый «зупер» и поллитра под полой.

Паук молча показал взглядом на стулья у стенки. Мысленно перекрестившись, Буня и Куня присели у стеночки, гадая про себя, чем они не угодили столь авторитетному человеку. Все молчали. Под сверлящим, немигающим взглядом Паука парни почувствовали, как по спине потек пот. «Чего ему, аспиду, надо?» – думал каждый из них. Еще немного погипнотизировав их, как удав кроликов, он, наконец, заговорил.

– Чем промышляем, пацаны? – Паук с удовлетворением читал на их лицах страх и смятение. Они молчали, не зная, что ответить. – Языки проглотили или говорить со мной не хотите?

– Так як шо бы знать, шо вы от нас хотите? Так мы бы с дорогой душой!

Хмыкнув, Паук приподнял свой длинный нос с загнутым к верху кончиком:

– Шо я хочу? А ну-ка, расскажите мне, кому вы «долю» на базаре и вокзале отстегиваете?

– Все по-честному, Паук! – Буня первым решился говорить с ним, понимая, что нужно четко «следить за базаром». – Долю законную Кривому сдаем! Все без обману! Шож мы, без понятия? – Не зная, что говорить дальше, насупившись, уставился в пол.

– Ладно! Слушайте здесь, босота задрипанная! – Паук резко повернулся к ним всем корпусом. – Сделаете дело грамотно, больше «долю» платить не будете. Лажанетесь, сам лично на шнурки порежу! Въезжаете?

– А шо, можно отказаться? – тихо пробубнил Буня и тут же получил чувствительный подзатыльник от одного из быков.

– Хочешь попробовать? – Паук с ласковым удивлением посмотрел на парня – Та шо вы! Это ж я так, от переживаний ляпнул! Вже вся срака мокра! – он заерзал на стуле, думая, что сейчас на гвоздях было бы уютней сидеть, чем у Паука на приеме.

– Вот вам фотка! Нужно тихо пошуровать в хате у Колобка! Ищите эту телку! Если она там, сразу мне шепнете! Дальше мои бойцы сами разберутся! Врубились?

– Та шож тут непонятного? Конечно, врубились! – парням не терпелось скорее выскочить на улицу, подальше от этого Паука.

Когда за ними закрылась дверь, Паук молча кивнул одному из бойцов. Тот понятливо кивнул в ответ и молча вышел вслед за парнями.

– Во, блин, влипли! – Куня с Буней уставились друг на друга. – Чем ему-то Колобок насолил? Вроде бы живет тихо, больших бабок у него отродясь не бывало. С крутыми дружбу не водит! Лично я Яшку всю жизнь уважал! Может, он эту телку у Паука увел? – Куня почесал макушку, разглядывая фотографию Алины. – Да, тогда я ему не завидую!

– Чё делать-то будем? – Буня нервно выдернул из пачки папиросу и, ломая спички, прикурил. – Паук с нас живых не слезет! И дернул же хрен Колобка на эту телку позариться! Че ему, в Одессе баб мало? – от расстройства он плюнул под ноги.

– Ладно, не ерепенься! – Куня почувствовал острую необходимость выпить. – Поехали домой! Посидим с пузырем, может, чего и надумаем!

Когда их желтый, видавший виды «Запорожец» вырулил с площадки у рынка, за ними не спеша двинулась белая «девятка», с наглухо затонированными стеклами. Она двигалась за ними в отдалении, но Куня имел привычку поглядывать в зеркало заднего вида после того, как ему в зад въехала «шестерка». Бабок они тогда срубили с мужика немного. Приехавший из села дядька так убивался над своей разбитой фарой, что им его даже жалко стало. Но ради принципа деньги на пузырек с него слупили. Вот и сейчас Куня поглядывал в зеркальце заднего вида. На белую «девятку» он обратил внимание только после того, как она в который раз замаячила на пустых переулках, где движение машин было очень редким.