Тропа Исполинов, или Черный флаг Тагр-Гроннги-Косса - [23]

Приглушенный топот, нарастая, слышался от перевала, оттуда, где возносились над предгорьями указующие персты Исполинов. В холмах плясали косые тени, казалось - это страшные железные боги земли вот-вот поднимутся из недр её...

Встревожилась вороная под Гриосом.

- Они с ума сошли! - закричал чаттарец.

- Объедут! - махнул рукой драгун.

Тоскливо пропела сигнальная труба. Взбрызнули лужи под ногами коней. В нарастающем рокоте, стуке и лязге схваченного наизготовку оружия, в напряжённом дыхании четырех сотен сбившихся воедино людей и лошадей, катилась по холмам и пригоркам бурлящая тёмная масса. В облаках пара проглядывали белёсые от инея лошадиные морды, посверкивали острые решетчатые забрала, "волчьи хвосты" развевались на шлемах...

Несколько мгновений - и двое всадников оказались в самой середине строя. Пестря флажками на сверкающих красных древках, лавина, раздваиваясь, со свистом и гиканьем промчалась мимо, оставив их отплевываться от грязи и выкрикивать вослед разные хитрые словечки и по-тагрски, и по-чаттарски, и ещё на многих иных языках Таккана.

С одной стороны развалившегося строя остались драгуны в чёрных куртках с пиками, с другой - в темносиних, вооруженные схваченными наизготовку "бодарисками".

- Пятый и шестой тагрские, первый и второй чаттарские, - с гордостью объяснил молодой драгун.

- Так у вас и чаттарцы служат?

- И чаттарцы, и келлангийцы, и даже элтэннцы есть...

Развернувшись, два боевых кулака, расшвыривая глину, устремились друг навстречу другу. Вспыхнувшие над головами клинки застучали о пики. "Даннхар! Даннхарр!.." - прогремел боевой клич. Отряды, взрывая талую землю, с торжествующим рёвом пронеслись друг сквозь друга, перестроились, склонили пики и - вновь, плотным строем, с неудержимостью боевой машины, набирая скорость, помчались в сторону наблюдателей.

- Объедут! - кричал драгун.

- Инта каммарас, - ворчал чаттарец. - Поедем, пока целы, и ну их к Хайяку! Шутники!

И всё же оглянулся напоследок:

- Эх, мне бы таких молодцов! Да штук полтораста!

2

В караульном помещении у Гриоса, несмотря на его протесты, отобрали карабин и револьвер. Здесь же пришлось расстаться и с Варрачуке - разумеется, взяв с дежурного слово, что вороную и расседлают по правилам, и спинку суконочкой пройдут, и потник просушить не забудут.

- Да будь поосторожней - кусается, ведьма!

Капитан Бустар, начальник караула, попросил показать заявленное письмо. В ответ Гриос сказал, что отдаст пакет из рук в руки лишь тому, кому он адресован. Тогда Бустар, подкручивая усы, вежливо осведомился, известно ли господину гвардейцу о том, что вчера произошло в полку. Гриос ответил, что нет, неизвестно, и что помимо письма у него есть весьма важное дело, о котором он не может поговорить ни с кем, кроме самого полковника. Когда Бустар, с весьма удивленным лицом выслушал эти заносчивые слова, и начал было неторопливо, раздумывая над каждым словом, задавать очередной вопрос, чаттарец поставил кулаки в бока и загрохотал, не слушая собеседника:

- Инта каммарас, капитан! Даурадес очень хорошо знает меня и я гораздо лучше вас всех, вместе взятых знаю Даурадеса! Мне, (каммарас и каммарас!), лучше знать, что может и что не может интересовать господина полковника! Вопросы?!.

- Чаттарец... - понимающе протянул Бустар.

- Да, инта каммарас!

В провожатые ему был назначен невысокий кряжистый пехотинец по имени Гурук. Пешие солдаты полка, - своего рода небольшой армии, - одевались почти так же, как кавалеристы, только полы их курток были короче, голенища сапог - длиннее, а вооружение состояло из такого же карабина, но со штыком, и широкого тесака вместо сабли. Взамен забрала на хвостатом шлеме торчал козырек.

Широкое, покрасневшее от загара лицо разглядел Гриос. Пересекая размозжённый нос и расплющенное надбровье, по лицу солдата проходил глубокий рубец. Левый глаз глядел искоса, теряясь под нависшей мохнатой, с проседью бровью. Правый набычливо зрел в упор.

Уловив взгляд чаттарца, драгун иронически осклабился:

- Господину придворному гвардейцу, небось, не по себе разглядывать такие шрамы?

Голос его был противно-скрипучим; так обычно скрипит катапульта, они кое-где до сих пор использовались при обороне крепостей.

- Господину гвардейцу... - начал Гриос. - Угости табачком-то! - прервался он, заметив, что пехотинец достает кисет. В его собственном кармане, правда, оставались крошки табаку, но сейчас это было неважно.

- Скажи-ка мне, Гурук, - спросил он, с нетерпением потянув в себя дым, - отчего это во всём Тагр-коссе, что в Дангаре, что в Коугчаре, где давно переели крыс и кошек, не найти физиономий круглее ваших? Кто кормит вас и ваших коней? Отчего вы не сожрали их ещё в Элт-Энно?

- Верно заметил, - проскрипел Гурук и усмехнулся криво:

- Кормят нас, представь, враги наши. Ей-богу, как дань уплачивают...

По словам Гурука, трехтысячный корпус, включавший в себя, помимо полка Даурадеса, несколько прибившихся по дороге отрядов, больше пятидесяти дней самовольно шёл из Элт-Энно на родину. Командование союзной армии во главе с келлангийским генералом Хорбеном, так и не решив, что делать с тридцатью сотнями вооруженных до зубов, хорошо организованных и закаленных в боях людей, решило как бы не заметить их своевольной отлучки с театра военных действий - тем более, что фронта как такового в Элт-Энно давно не существовало. Если не получается остановить в лоб - то надо возглавить, мудро решили при штабе. Потому всё это время пути три тысячи пехоты и кавалерии - что под командой полковника Даурадеса решили во что бы то ни стало дойти до столицы и сказать несколько теплых слов генералам и маршалам, не только не лишались положенного им довольствия, но и направлялись то на одни, то на другие квартиры. Солдаты, не ведавшие такого счастья на болотистых тропах Элт-Энно, лопали келлангийские сардельки, запивая их сладким бэрландским пивом.