Тропа бабьих слез [заметки]
1
Курумы (древнетюркское gorum – «каменистые россыпи», «нагромождения острых камней», «обломки скал») – скопления каменных остроугольных глыб, образующих местами труднопроходимый ландшафт.
2
Сокжой – дикий северный олень.
3
Кумар – здесь: тяжелый полусон-полудрёма.
4
Юкса – лыжный ремень, петля для ноги на лыже.
5
Аскыр – самец соболя.
6
Таяк – плоская деревянная лопатка для разгребания снега.
7
Камусные лыжи (камуски) – называются так потому, что с нижней, ходовой стороны они подбиты или подклеены камусом – шкуркой, снятой с ног (с голени) северного оленя, лося или лошади.
8
Нодья – таежный долго- и сильногорящий костер, сложенный из бревен.
9
Выворотень – вырванное с корнем ураганом или бурей дерево.
10
Путанка – силок, веревочная ловушка для соболя, куницы или горностая.
11
Отпарина – промоина, полынья во льду реки.
12
Капалуха – самка глухаря.
13
Кулёмка (кулёма) – ловушка давящего типа, применяемая в Сибири и на Дальнем Востоке на звериных промыслах. Принцип действия основан на убивании или ловле зверя каким-либо давящим предметом (порог, тяжелое бревно, ставня, давок).
14
Логушка – небольшой деревянный бочонок с боковым отверстием.
15
Жарки (огоньки) – купальница азиатская – цветок семейства лютиковых, яркого оранжево-желтого цвета.
16
Бродни – то же, что бахилы – высокие и просторные сапоги для хождения по влажным и заболоченным местам. в тайге все тропы путаться будут и удача отвернется. Но Гришка – другой случай. Проникся охотник душей Погорельцевым, за год общения стал своим, где словом, где делом поможет. Что взамен даешь, не берет: «Вы мне и так ночлег обеспечиваете!» А вот щенка попросил. Нет у Гришки хорошей собаки, не везет по жизни с верными помощниками в тайге. Как отец потерялся, вместе с ним пропали отличные, зверовые собаки отдельной, Соболевской породы. С тех пор остался Гришка без собак, все мечтал восстановить кровь, да в поселке стоящих лаек не было. А вот, поди ж ты, у староверов увидел тофаларских собак, глаза загорелись! Скромный на просьбу Григорий так и не мог долго спросить щенка, думал, откажут. Но Фома Лукич не отказал, сам предложил Гришке: «Скоро Айба ощенится… кутят просили… тебе оставить?» Тот не ожидал такого счастья, был благодарен, за щенком обещался зайти после коренной воды.
17
Казыр – Бурная река (тюрк.). раза, направит в поток узкий плот, разобьется на волнах, в лучшем случае выплывет без имущества и сапог где-то внизу живой. Однако обычно получается как всегда: нырнет в пучину с головой смельчак, а другой, наблюдающий эту картину с берега, уже снимает шапку: «Царствие Небесное!»
18
Сурочить – сглазить, испортить с помощью ворожбы. стараясь пройти в широком пространстве между деревьев, не цепляясь за сучья, аккуратно переставляя ноги по траве. Гришка старался направлять Рубина вдоль ручья: чем грязнее вода, тем ближе люди. Однако о приближении стоянки раньше подсказал запах дыма. Почувствовав его, Гришка спешился, привязал Рубина за уздечку к дереву, приказал ему ждать, а сам, умело укрываясь за кустами и деревьями, крадучись пошел вперед.
19
Перенова – первый прочный снег, первозимье, первая пороша. Вот закричала кедровка, позвала в дорогу. За ней пошел медведь на орех, соболь изменил путь миграции, старый марал взвизгнул первую, брачную песню. И начался в окружающем мире перелом! Красочное лето уступает место холодной осени. Хорошо это или плохо, каждый воспринимает по-своему. В любом времени года есть своя красота. Наверное, счастлив тот, кто видит эти перемены каждый день, потому что новое утро в горах – как новый шаг в движении, который нельзя повторить второй раз.
20
Сбежок – соболиная тропка.
21
Узун-арга – Длинный перевал; Тигир-коль – Небесное озеро (тюрк.). Софья переживала, что ребенок родится не в своем доме, однако мужики постарались. Двадцать пар крепких рук трудились от зари до зари. Так уж получилось, что первый дом на заимке встретил ребенка на третий день после того, как Фома Лукич навесил на косяки толстые кедровые двери.
22
Кухта – скопление большого количества снега на ветвях деревьев после обильного снегопада. знают местность, были здесь по чернотропу, без снега, в сухой день, без собак. В тот день они долго искали лабаз Оглахты, нашли его у второго ключа, в густом кедровнике, как и говорил Оюн. Тогда, запомнив местонахождение охотничьей кладовой, Васька и Гришка не стали грабить его. Воры знали, что вначале осени лабаз без пушнины. Теперь, в суровом декабре, закрома бая должны быть полны соболями должников. Ожидаемый успех кипятил кровь. Сопутствующая безнаказанность прошлых грехов подстегивала сознание.
23
Шадак – полевая мышь. Прежде всего, надо было запутать следы. Сойоты народ практичный, по прямому следу не пойдут, будут вырезать их лыжню на перевалах, просчитают их направление как прыжок белки с дерева на дерево. Прекрасные таежники, сойоты отлично знают всю тайгу. Благодаря своей неутомимой выносливости могут идти по горам сутками, быстро обгонят стороной и устроят засаду в самом неподходящем месте. Сейчас надо крутиться по пойме реки, петлять, возвращаться, подниматься на продуваемые ветром места и ходить в скалах. Только так, может, удастся уйти от возмездия и спасти свои шкуры.
На Собольем озере, расположенном под Оскольчатыми хребтами, живут среди тайги три семьи. Их основное занятие – добыча пушного зверя и рыболовство. Промысел связан с непредсказуемыми опасностями. Доказательством тому служит бесследное исчезновение Ивана Макарова. Дело мужа продолжает его жена Вера по прозванию соболятница. Волею случая на макарьевскую заимку попадает молодая женщина Ирина. Защищая свою честь, она убивает сына «хозяина города», а случайно оказавшийся поблизости охотник Анатолий Давыдов помогает ей скрыться в тайге. Как сложится жизнь Ирины, настигнет ли ее кара «городских братков», ответит ли Анатолий на ее чувства и будет ли раскрыта тайна исчезновения Ивана Макарова? Об этом и о многом другом читатели узнают из книги.
Повесть «Когда цветут эдельвейсы» — реальная история профессионального охотника и его избранницы, городской девушки Ольги. Тайга принимает ее далеко не с распростертыми объятиями. Ей приходится постигать премудрости таежной жизни, пройти школу выживания и даже вступить в схватку с медведем.
Сибирь конца XIX века. Жизнь здесь течет своим чередом. Малые народы Севера, коренное население тайги, переселенцы – их отношения складывались далеко не всегда благополучно. А «золотая лихорадка» внесла свою жестокую лепту в размеренную жизнь простых таежников.На одном из приисков коварный приказчик воспользовавшись случаем, завладел товаром хозяина и, не считаясь с честью и достоинством, подчинил себе семью тунгусов. Обманутые Загбой и его жена продолжали существование фактически на положении рабов долгие годы.
Золотая лихорадка на рубеже столетий, захлестнувшая Восточную Сибирь и затянувшая в свои смертельные сети сотни и тысячи людей — геологов, казаков, крестьян, лесовиков, — продолжает собирать кровавую жатву. Каждый новый сезон открывает свежие золотые прииски, куда устремляются охотники за удачей, зачастую — на свою погибель и очень редко — на счастье. Вот и в лето 1904 года, когда разнеслась несть об очередной находке россыпного золота — в Ольховском урочище у ключа Серебряный пояс, меж старателями возник спор: кто первый добудет заветный, проклятый металл? И, как всегда, люди, уходя в тайгу, забыли, кто здесь на самом деле хозяин…
Повесть «Слёзы Чёрной речки» рассказывает о далеких предвоенных временах прошлого столетия. 1940 год. В таежном поселке Чибижек все работы связаны с золотом. Но принесет ли это таежное золото счастье Андрею и его подруге Марии?..
Обыкновенная семья русских переселенцев Мельниковых, вышедших из помещичьей кабалы, осваивается на необъятных просторах подтаежной зоны Сибири. Закрепившись на новых угодьях, постепенно обустроившись, они доводят уровень своего благосостояния до совершенства тех времен. Мельниковы живут спокойной, уравновешенной жизнью. И неизвестно, сколько поколений этой семьи прожило бы так же, если бы не революция 1917 года. Эта новая напасть – постоянные грабежи, несправедливые обвинения, угрозы расправы – заставляет большую семью искать другое место жительства.
«Заслон» — это роман о борьбе трудящихся Амурской области за установление Советской власти на Дальнем Востоке, о борьбе с интервентами и белогвардейцами. Перед читателем пройдут сочно написанные картины жизни офицерства и генералов, вышвырнутых революцией за кордон, и полная подвигов героическая жизнь первых комсомольцев области, отдавших жизнь за Советы.
Жестокой и кровавой была борьба за Советскую власть, за новую жизнь в Адыгее. Враги революции пытались в своих целях использовать национальные, родовые, бытовые и религиозные особенности адыгейского народа, но им это не удалось. Борьба, которую Нух, Ильяс, Умар и другие адыгейцы ведут за лучшую долю для своего народа, завершается победой благодаря честной и бескорыстной помощи русских. В книге ярко показана дружба бывшего комиссара Максима Перегудова и рядового буденновца адыгейца Ильяса Теучежа.
Автобиографические записки Джеймса Пайка (1834–1837) — одни из самых интересных и читаемых из всего мемуарного наследия участников и очевидцев гражданской войны 1861–1865 гг. в США. Благодаря автору мемуаров — техасскому рейнджеру, разведчику и солдату, которому самые выдающиеся генералы Севера доверяли и секретные миссии, мы имеем прекрасную возможность лучше понять и природу этой войны, а самое главное — характер живших тогда людей.
В 1959 году группа туристов отправилась из Свердловска в поход по горам Северного Урала. Их маршрут труден и не изведан. Решив заночевать на горе 1079, туристы попадают в условия, которые прекращают их последний поход. Поиски долгие и трудные. Находки в горах озадачат всех. Гору не случайно здесь прозвали «Гора Мертвецов». Очень много загадок. Но так ли всё необъяснимо? Автор создаёт документальную реконструкцию гибели туристов, предлагая читателю самому стать участником поисков.
Мемуары де Латюда — незаменимый источник любопытнейших сведений о тюремном быте XVIII столетия. Если, повествуя о своей молодости, де Латюд кое-что утаивал, а кое-что приукрашивал, стараясь выставить себя перед читателями в возможно более выгодном свете, то в рассказе о своих переживаниях в тюрьме он безусловно правдив и искренен, и факты, на которые он указывает, подтверждаются многочисленными документальными данными. В том грозном обвинительном акте, который беспристрастная история составила против французской монархии, запискам де Латюда принадлежит, по праву, далеко не последнее место.
Иван Комлев вошел в сибирскую литературу сразу и прочно. Его повесть «Ковыль» – история подростка Сережки Узлова из глухой таежной деревушки, отправленного на лесозаготовки, в помощь фронту, и прошедшего такие испытания, что и взрослому не по силам, – в одночасье поставила автора в один ряд с такими известными писателями-сибиряками, как Альберт Гурулев, Александр Вампилов, Станислав Китайский. Повесть «У порога» – о самоотверженности простых крестьян, даже ценой собственной жизни спасающих посевное зерно от военной «продразверстки» ради будущего урожая, принесла Ивану Комлеву общероссийскую известность.
Сибирь издавна манила русских людей не только зверем, рыбой и золотыми россыпями. Тысячи обездоленных людей бежали за Уральский Камень, спасаясь от непосильной боярской кабалы. В 1619 году возник первый русский острог на Енисее, а уже в середине XVII века утлые кочи отважных русских мореходов бороздили просторы Тихого океана. В течение нескольких десятков лет спокойствию русского Приамурья никто не угрожал. Но затем с юга появился опасный враг — маньчжуры. Они завоевали большую часть Китая и Монголию, а затем устремили свой взор на север, туда, где на берегах Амура находились первые русские дальневосточные остроги.
На рубеже XIX и XX веков на краю земель Российской империи, в глухой тайге, притаилась неизвестная служилым чинам, не указанная в казенных бумагах, никому неведомая деревня. Жили здесь люди, сами себе хозяева, без податей, без урядника и без всякой власти. Кто же они: лихие разбойники или беглые каторжники, невольники или искатели свободы? Что заставило их скрываться в глухомани, счастье или горе людское? И захотят ли они променять свою вольницу на опеку губернского чиновника и его помощников?
Отец убивает собственного сына. Так разрешается их многолетняя кровная распря. А вчерашняя барышня-хохотушка становится истовой сектанткой, бестрепетно сжигающей заживо десятки людей. Смертельные враги, затаившись, ждут своего часа… В небольшом сибирском селе Зеленый Дол в тугой неразрывный узел сплелись судьбы разных людей, умеющих безоглядно любить и жестоко ненавидеть.