Трон Знания. Книга 5 - [38]
Увидев Парня, толпа расступилась. Правительственный автомобиль с флажком Грасс-дэ-мора на капоте и эскорт охраны свободно заехали во двор огромного особняка. Парень заскочил на капот машины и замер.
Адэр и Эйра едва поднялись на высокое крыльцо, как двери распахнулись.
На пороге возник старый человек — Святейший Отец. Запахнув полы атласного халата, склонил голову:
— Ваше Величество! — И посторонившись, пропустил гостей в дом.
Адэр и Эйра прошли вслед за Святейшим Отцом в гостиную и расположились в креслах, обитых золотой парчой. Убранство комнаты было до неприличия роскошным и вызывающим. Мраморные с позолотой колонны, старинные картины в золочёных багетах, книжные шкафы, заставленные книгами в кожаных обложках, гигантские вазы с живыми цветами, белые напольные плиты, опять же с золотыми вензелями, — всё так и кричало: «У нас много денег, и мы не знаем, куда их деть».
Слуга в алой ливрее установил на столике чайный сервиз с ангелочками и, низко поклонившись сначала Адэру, затем хозяину, удалился.
Наверху лестницы, ведущей на второй этаж, появилась молодая женщина. Сделала реверанс, но спускаться в гостиную не стала.
— Моя дочь Мида, — сказал Святейший Отец, небрежно махнув рукой, и обратился к Адэру. — Кофе мы не пьём, слуга сейчас заварит свежий чай.
— Не стоит беспокоиться.
Святейший поправил полы халата:
— Что вас привело ко мне в столь ранний час?
Ранний… Он прав, скоро рассвет. Адэр посмотрел на тапочки Святейшего. Вряд ли глава конфессии в таком виде проводил тайное собрание. И вряд ли успел переодеться. Открыл двери сам, как бы давая понять, что ничего и никого не прятал. И это подозрительно. Другой, за кем не водился бы грешок, привёл бы себя в порядок и извинился за то, что заставил ждать.
Адэр посмотрел на Миду. Халат неправильно застёгнут — пуговицы не в тех петлях и одна пола выше другой, — поэтому видна прозрачная ночная сорочка. Волосы торопливо заплетены в косу, лицо красное, опухшее. Вид, в котором женщина явилась на глаза правителю, свидетельствовал о сильном волнении и спешке. Миду не интересовал правитель, ей надо было слышать, что говорит отец.
Слуга принёс заварочный чайник и, повинуясь жесту хозяина, удалился.
Не дождавшись ответа, Святейший перефразировал вопрос:
— За что мне такая честь принимать в своём доме короля?
— Хочу выразить вам соболезнование в связи с вашей утратой храма и ценных реликвий.
— Благодарю. На нашу долю выпало тяжёлое испытание. Нам всю жизнь носить траур и плакать.
Мида всхлипнула.
— Простите, муж моей дочери погиб на пожаре. Мида, иди рыдать в спальню.
— Это точно ваша дочь? — спросила Эйра.
— Конечно. Есть сомнения? — грубо произнёс Святейший. — Простите, Ваше Величество. Я выпил успокоительное, ещё не подействовало.
— За что вы злитесь на дочь? — поинтересовался Адэр.
— Я зол на её мужа. Этот гадёныш женился на ней, когда я лежал в коме.
— Папа!
— Я сказал: иди к себе! — крикнул Святейший, посмотрев через плечо, и вновь устремил взгляд на Адэра. — У меня была травма головы. Он думал: я не выживу, а я выжил. Открываю глаза, и что я вижу? Моя дочь уже брюхата.
Мида разрыдалась:
— Папа! Прекрати!
Святейший развёл руками:
— Куда деваться? Пришлось признать голодранца зятем и взять сторожем в храм. И что? Храма нет, иконы сгорели, мощи обратились в прах, многолетние труды превратились в пепел.
Стиснув кулаки, Мида затряслась:
— Это нечестно!
— Я знал, что этот тип доведёт меня до ручки и смоется.
— Он погиб, папа! Он мёртв и не может за себя заступиться.
— Мне хватит одной заступницы, — бросил Святейший через плечо и обратил взор на Адэра. — Он впустил олардов в храм. А может, сам с ними сговорился, поджёг и не успел выбежать. Он ненавидел меня.
Мида закрыла уши руками:
— Я не могу это слушать.
— Иди к себе!
Содрогаясь от рыданий, Мида скрылась из поля зрения.
— Знаете, сколько детей умирает каждый час? — произнесла Эйра. — Их жизни уносят болезни, несчастные случаи, убийства. Так обращаться с дочкой, как вы, может только идиот.
— Малика… — произнёс Адэр.
— Ваше дитя страдает, а вас волнуют какие-то кости, картинки и словоблудие на бумажках.
— Да как вы… — начал Святейший и, скривившись, обхватил горло ладонью.
— Вы слепой, чёрствый, эгоистичный человек. Для вас важнее сгоревшая мишура, а не ваша дочь. Ей вырвали сердце, а вам плевать. А теперь на миг представьте, что она пришла к мужу, принесла ему поесть, задержалась и погибла вместе с ним. Вы сидите здесь, посреди этого убранства, прижимаете внука к груди и не знаете, как ему сказать, что его мама с папой отправились на небеса, — выпалила Эйра на одном дыхании и, переведя дух, спросила: — Плакать не хочется?
Святейший потёр горло.
Эйра встала:
— Мне противно здесь находиться. Извините, Ваше Величество. — И выйдя из гостиной, хлопнула дверью так, что задрожали стёкла, покрытые золотым рисунком.
Святейший облокотился на колени и уставился в пол:
— О чём вы хотели со мной поговорить, Ваше Величество?
— Я знаю, кто виноват в пожаре.
— Неужели?
— Я не скажу вашей дочери, что её муж погиб из-за вас.
Святой отец уткнулся лицом в ладони:
