Трон Знания. Книга 5 - [35]

— Я уже понял, — проговорил Адэр еле слышно.

— Я дал заявку вчера вечером, а сегодня утром должен был прийти за пропуском. Что я натворил, что я натворил, — запричитал священник. — Это я виноват.

— Не вяжется.

— Что не вяжется?

— Зачем сжигать храм, если можно отказать вам в пропуске или просто убрать эту исповедь? Перепрятать в другое место или уничтожить.

Священник устремил на Адэра изумлённый взгляд:

— Может, там ещё что-то было? Может, было в залах, куда не нужен пропуск? Может, меня заподозрили?

— Давайте не будем гадать.

Священник обмяк:

— Меня заподозрили. Я так радовался, когда нашёл исповедь няньки наследника Зервана. Обсуждал её грех с коллегами. Ведь сокрытие правды, как и клевета — это грех. Из-за её молчания оклеветали морун, наших покровительниц. Я предложил провести скорбную службу по невинно загубленным душам.

— Вы идиот.

— Это мой долг. — Священник был готов расплакаться. — Мой долг молить о прощении. Мой долг возвращать людям доброе имя посмертно.

— Теперь для комиссии вы бесполезны, — сказал Адэр. — Скажу больше: вы опасны. Уезжайте. Найдите скромный приход или монастырь. Исчезните, чтобы никто не начал выяснять, с чьей подачи вы рылись в архиве.

— С моей подачи. — Священник постучал кулаком себя по груди. — С моей!

— Почему вы передали записку, а не подошли ко мне возле храма? Боитесь, что за вами следят? Что вас сочтут моим шпионом? Повторяю: вы бесполезны. И свободны. Да, и не забудьте, что вы обещали молчать.

— Я не бесполезен, я не вещь! — разозлился священник. — Я вам это докажу.

— Вы меня утомили, — промолвил Адэр, прикрыв рукой глаза.

— Я вам докажу, — повторил священник и выбрался из салона.

Шофёр и охранитель вернулись в машину. Адэр приказал им ехать к особняку Вилара и, растянувшись на сиденье, уставился в потолок.

* * *

Малика весь вечер пыталась веселить ребятишек, но у неё ничего не получалось. Смотрела на детей маркиза Бархата, а видела сирот, брошенных на попечение нянек. Смотрела на детей Таси и думала об Анатане, запертом в одиночной камере. Ждала, когда откроется дверь и на пороге появится Адэр.

Двери открылись и впустили в дом Крикса и Вилара. Остаток вечера большая семья провела за игрой в прятки, притом лучше всех прятался Парень. А Малика продолжала напрягать слух, надеясь услышать шум подъехавшей машины.

Уложив детей спать, вернулась в гостиную. Крикс и Вилар тихо беседовали, сидя в креслицах. Вряд ли разговор шёл о пожаре, иначе бы мужчины не умолкли, заметив Малику. Она пересекла комнату и, расположившись в соседнем кресле, подпёрла щёку кулаком.

— Устала? — поинтересовался Вилар.

— Ничуть, — ответила она, хотя устала ждать и волноваться.

За окнами темно, на улице слишком тихо, в позах мужчин сквозит обеспокоенность. Какое было прекрасное время, когда Адэр жил в Лайдаре. Обитая в замке, она не знала, где он, и не ждала.

На пороге гостиной возникла супруга Крикса. Глядя на её полную грудь и слегка расплывшуюся фигуру, несложно было догадаться, что она молодая мама.

— Малика, принести вам чаю?

— Я сам принесу, иди спать, — проговорил Крикс и последовал за женой.

Вояка. Даже заботливые слова произнёс как приказ.

— Вы не останетесь? — спросила Малика, увидев возле кресла Вилара чемоданчик для документов.

— Крикс заночует, а у меня работа.

— Ночью?

— Сейчас приедет Адэр. Не хочу быть лишним. — Поднявшись, Вилар взял чемоданчик и направился к двери. — Чувствуй себя хозяйкой.

— Спасибо, — прошептала Малика, взирая ему в спину.

Он не любил её, а искал в ней утешение. Три года назад она нуждалась в друге, Вилар нуждался в женщине, которая заменила бы Элайну. Желание найти близкую душу связало их, и они оба ошиблись.

Он оформил опекунство над детьми, вновь надеясь найти утешение. Однако чувства к ребёнку отличаются от чувств к любимой женщине. Возможно, Вилар уже понял, что счастье, которым он грезил, так и останется в грёзах. Элайна не вернётся, сердце Малики принадлежит другому, будущая спутница жизни должна полюбить не только его, но и приёмных сирот.

Вилар был разбит и сломлен. Малика ощущала это и, находясь рядом с ним, испытывала угрызения совести. Когда-то она дала ему надежду, была с ним мягка и приветлива. Надо было бить по рукам, когда он прикасался к ней. Закрывать ему рот, когда он говорил о придуманной любви. Кусать ему губы, а не целоваться. Но она тоже искала утешение…

Малика посмотрела в тёмное окно и вышла из дома. Мостики соединяли старинные белокаменные здания, окружённые пирамидальными елями. Днём пушистые лапы были серебристо-голубыми, при лунном свете хвоя походила на стальные иглы. Строение слева предназначалось гостям, там сейчас обитает семья Крикса. Наверное, он проводил жену и, залюбовавшись младенцем, забыл о чае.

В доме справа жила прислуга. Чуть дальше виднелось строение со стеклянной крышей, там зимний сад. Возможно, где-то есть крытый купальный павильон, такой же, какой строят возле замка. Кто будет в нём купаться? Адэр? Придворные дамы? Придётся на ночь закрывать в спальне окна, чтобы не слышать всплески и стоны.

Малика взглянула на охранников, подпирающих ворота. Прошла по мостику, освещённому фонарями, и оказалась возле небольшого здания с застеклённой верандой. Что-то хрустнуло: Парень или Талаш. Скорее, Парень. Нет, Талаш: сообщает, что он рядом.