— Пожалуйста, осторожно. Пожалуйста, — говорила Малика, сложив ладони перед грудью.
— Горячий, дьявол, — ругнулся Талаш и вытащил ада.
Стражи уставились на тонкокостный скелет собаки, обтянутый свинцовой кожей. Литой, без отверстий нос, прижатые к черепу уши-монетки, затянутые мутной плёнкой глаза. Ад морщил морду и мелко дрожал.
— И эта крыса съела лошадь? — пробормотал Драго.
Талаш опустил ада на землю. Зверь запрокинул голову, открыл пасть, обнажив четыре ряда зубов, и шумно задышал.
— А если таких сотня, — произнёс Луга, — что от лошади останется?
Талаш достал друг за другом ещё трёх адов:
— Больше нет.
Вдалеке прогремел гром. Запахло дождём. Стражи и Крикс взяли лопаты и вместе с Талашем принялись разрывать нору. В ней оказались обглоданные кости, однако определить, кому они принадлежали, не удалось. Соседняя нора была пустой. В следующей норе снова кости.
Малика выбралась из машины и, привалившись к дверце спиной, прижала сложенные ладони к губам. Мужчины разделились. Талаш вытаскивал адов и вместе с Криксом освобождал норы от песка, Луга и Драго засыпали ямы, предварительно вернув собак на место.
На горизонте сверкнула ветвистая молния. С запозданием прозвучали раскаты грома.
— Через час польёт, — заметил старик, продолжая раскручивать трещотку.
— Это точно не Таси, — проговорил Крикс и бросил на горку костей облепленный пеплом ботинок.
Приблизившись, Малика ногой откинула ботинок в сторону и перевернула толстой подошвой кверху:
— Хлыст жил в Горном?
— Жил, — ответил Крикс и перешёл к очередной норе. — Асон сел за тройное убийство, а его семью заклевали. Все пальцем в них тыкали. Старшенький, Тормун… Говорят, ушёл на заработки. Какие заработки в тринадцать лет? Затравили пацана. Людей понять можно, а я вот никак понять не могу: почему я это не пресёк?
— Ты жил в Рисковом. Как ты мог пресечь?
— Всё я мог. Мы с Анатаном купили домик вскладчину. Там, где про Асона никто не слышал. Его семью туда перевезли… Почему мы раньше этого не сделали? Стол, кровати купили. С продуктами помогали. Я вытащил Асона из асбестовой фабрики, привёз в новый дом и сказал: «Иди. Я утром приеду». Думал, сбежит. Засаду устроил. А он не сбежал.
Разглядывая ботинок, Малика передёрнула плечами:
— Ты зачем его ищешь? Повиниться перед ним или в искупительное поселение отправить?
— Я найду его и убью. А вот здесь… — Выпрямив спину, Крикс постучал кулаком себя по груди. — Вот здесь его убить не получится. Я дал ему слово и не сдержал. Наука мне, чтобы впредь словами не разбрасывался.
На землю упали первые тяжёлые капли.
— Закругляемся? — подал голос Драго.
— Нет ещё, — сказала Малика, посмотрев в низкое небо, затянутое тучами. — Крикс, сколько осталось нор?
— Может, пять. Может десять. Участок без снега был не сильно большой, но я боюсь ошибиться. Раз уж затеяли, давай всё проверим.
— Я что-то нашёл, — сказал Талаш и поддел лопатой замызганную тряпку.
Крикс повернулся к нему, сделал шаг и замер.
— Что это, Крикс? — спросила Малика, боясь подойти ближе.
Талаш бросил тряпку на землю, разровнял остриём лопаты:
— Кофта.
— На Тасе была вязаная кофта бирюзового цвета, — проговорил Крикс.
— Сейчас не понятно, — проговорил Талаш и продолжил копать.
— Тёмная юбка в клетку. Калоши на меху и фуфайка. Новенькая. Анатана.
— Что такое «калоши»? — поинтересовался ракшад.
— Резиновая обувь. Ещё была шаль.
— Это калоши? — произнёс Талаш и скинул с лопаты резиновый башмак.
На миг ослепив, небо прорезала молния. Косые струи дождя врезались в пустошь. Закрывая рот ладонью, Малика смотрела, как вместе с водой с тряпки сбегает грязь, открывая взору серо-бирюзовую вязку.
* * *
Прежде Малика редко бывала в Бездольном Узле, но в памяти кое-что сохранилось: убогие посёлки; вместо дороги колея, порой совершенно непригодная для проезда; земля, усеянная камнями или покрытая сорняками; песчаные или глинистые прогалины.
В этот раз, добираясь до Рискового через весь Бездольный Узел, Малика видела за окном ту же пустошь. Разве что шины шуршали по грунтовой дороге. Иногда ей казалось, что она не уезжала в Ракшаду, и со дня злополучной поездки по приискам прошли не три года, а от силы неделя или две. Однако стоило машине заехать в какой-либо посёлок, Малика возвращалась в настоящее время. Улицы стали светлее, дома опрятнее, селяне улыбчивее, и нигде не пахло выпитым вином.
Покинув Рисковый, Крикс повёл автомобиль по другой дороге, бегущей по границе Бездольного Узла и Нижнего Дола. Дорогу проложили недавно: асфальт ровный как скатерть на столе, на обочинах невысокая насыпь, чтобы во время гололёда машину не снесло в кювет. Слева и справа к горизонту тянулись поля, заросшие клевером, люцерной или календулой. Эти растения делают почву плодородной, а значит, землю готовят под посевы. Малика на миг задумалась: откуда она это знает? Наверное, читала или рассказывал Мебо…
— В этом нет никакого смысла, — проговорил Крикс.
— В чём? — спросила Малика, скользя взглядом по нежно-зелёному полю.
— В таком убийстве. Месть — это отплата за причинённые страдания. И чаще всего возмездие намного изощрённее, чем первоначальное зло. Знаешь, почему?
