Трон Знания. Книга 4 - [12]

В тридцать три Кенеш стала не нужна хазиру.

— Тебе не хотелось домой?

Старуха раскинула руки:

— Здесь мой дом. Здесь мой рай.

Войдя в ванную, Малика с силой дёрнула зажим и сломала замок. Шея заныла. Завтра будет заметен след от ошейника. Ну и плевать. Всё равно никто не увидит. Бросила чаруш на пол. Вырвав пуговицы с корнем, стянула с себя платье. Ни прохладная ванна, ни аромат весенних цветов не успокоили расшалившиеся нервы. Если Иштар не возьмёт Галисию в жёны — что спасёт её от роли кухарки или швеи? А если она, шабира, пойдёт против обычаев этой ужасной страны — что сделают с ней?

Малика посмотрела на ложе из чемоданов и улеглась на кровать рядом со спящей Галисией. Обняла её за плечи:

— Я тебя здесь не оставлю.

Глава 4

— Ты что себе позволяешь?

Малика открыла глаза. На краешке перины сидела Галисия — возмущённая, вскосмаченная. В тусклом свете витражей искажённое злобой личико казалось жёлто-зелёным.

— Что ты делаешь в моей кровати?

— Вообще-то это моя кровать.

Галисия сжала кулаки:

— Наглая плебейка!

— Если не прекратите истерику, будете спать на полу в гостиной, — сказала Малика и, соскочив с перины, открыла шкаф.

Нижнее кружевное бельё — в этом ракшады знают толк. Ночные сорочки — воздушные, тонкие как паутина. Постельные принадлежности — белоснежные, хрустящие. Полотенца — от маленького, как салфетка, до огромного, которым можно укрыться как пледом.

— Ты забыла, кто я? — процедила Галисия.

— Кто?

— Я будущая жена правителя Ракшады.

— Когда же вы запомните, что в Ракшаде не правитель, а хазир? — сказала Малика, вытаскивая из стопки наволочки и простыню. — Почему ваш Иштар поселил вас в Приюте Теней?

— В каком приюте?

— Так называется эта часть дворца.

Галисия нервным жестом смахнула со лба прядку волос:

— Ты тоже здесь.

— Со мной всё понятно. Я не претендую на роль жены.

— Мой Иштар…

— Мой Иштар… — перебила Малика. — Сколько преданности! Пока он не перемелет ваши кости в пыль.

— За что?

— Ну, мало ли. Выйдете без спросу из комнаты, возьмётесь не той рукой за дверную ручку, не распластаетесь перед ним на полу. — Малика бросила на кровать простыню и наволочки. — Или не перестелите утром постель.

Захватив полотенце, направилась к двери.

— Не смей уходить, когда я с тобой разговариваю! — вскричала Галисия.

Открыв дверь, Малика посмотрела через плечо:

— Наведите здесь порядок и идите завтракать.

Говорить в подобном тоне с высокородной дамой было непривычно и неловко. Но должна же капризная дворянка понять, какая судьба её ожидает.

Посреди ванной на коленях стояла Кенеш. В глазах блестели слёзы, лицо светилось неподдельным восторгом, граничащим с экстазом.

— Шабира! Сегодня великий день. Сегодня ты услышишь Бога. Я помогу тебе собраться.

Малика с опаской забралась в фиолетовую воду, покрытую маслянистой плёнкой. Кожа словно задышала. В теле появилась полузабытая лёгкость.

Закутав Малику в полотенце, старуха принялась заплетать ей волосы, приговаривая: «Родник здоровья, родник красоты… терпения… послушания… веры…» Малика слушала шипящий голос и ждала, когда старуха произнесёт самое важное название косички. Со словами «пусть река жизни будет полноводной» Кенеш свила косы в жгут и закрепила их на затылке шпильками. Похоже, она не догадывается, что река жизни не может быть полноводной без родника любви. Или ракшадским женщинам, как и мужчинам, любовь не нужна?

Малика оделась, накинула на голову полупрозрачную ткань и вышла в коридор. Волнение вновь выбило её из колеи. Она видела Галисию в чаруш, но одно дело, когда знаешь человека: перед внутренним взором стоит знакомый образ, временно спрятанный под накидкой. И другое дело, когда перед тобой незнакомка. Странное чувство, будто смотришь на незаконченный портрет и не понимаешь: какой был смысл так тщательно выписывать детали — вышитое бисером платье, изящные руки, выглядывающие из рукавов, — а потом замазать всё, что находится выше талии, и отложить кисть? Безликий портрет, пугающий.

Незнакомка совершила унизительный ритуал: опустилась на колени, прикоснулась к ногам Малики. И повела её через анфиладу комнат к выходу из дворца. У порога стояли бархатные туфли, приготовленные явно для шабиры.

На веранде ждали Альхара и носильщики. Забираясь в паланкин, Малика шепнула: «Куда мы?» «В Высший храм», — ответил ракшад и опустил полог.

Малика придвинулась к сетчатому окну и принялась прокручивать в уме всё, что слышала от Альхары. Он не говорил о правилах поведения в храмах. Она бы это не забыла. Видимо, Альхара не думал, что жрец пригласит шабиру к себе.

За окном улица без единого деревца. Всадники, автомобили, огромные дома. На стенах барельефы: воины, львы и тигры, фантастические животные, подводный мир. Носильщики однозначно идут по богатому району Кеишраба. Сидя в тряпичной клетке, Малика не ощущала величия столицы в полной мере. Смотрела на проплывающие картины, как на рисунки в книге.

Ароматы благовоний теперь досаждали. Мысли о встрече с верховным жрецом путались с ненужными воспоминаниями. Рассудок мутился из-за чувства голода. Последний раз она ела вчера утром. Сегодня Кенеш сказала: «С Богом беседуют натощак». Малика решила, что её проведут в комнату, где молятся женщины, ведь молитва — это и есть беседа с Богом. Хотелось послушать, с какими просьбами ракшадки обращаются к Всевышнему. Вернуть бы время назад, да расспросить бы Кенеш…