Трон императора: История Четвертого крестового похода - [203]

— Мне нечего тебе предложить.

Он изобразил удивление.

— Она так мало для тебя значит?

— Что? — спросил я с упавшим сердцем, буквально опешив.

— Джамиля, — сказал он. — Давно жду, что ты придешь и предъявишь на нее права. Или ты утратил к ней интерес? А? Непостоянный мальчишка. Не отрастить тебе бровей. Пусть все достается Самуилу.

— О чем ты толкуешь? — пробормотал я, стараясь побороть панику.

Мурзуфл нахмурился.

— А ты не знаешь? Мои люди не так хорошо распространяют слухи — не в пример нам с тобой в дни нашего расцвета. Сейчас трудно найти хороших помощников…

— Где Джамиля? — резко спросил я, внезапно пожалев, что не захватил с собой ножа. — Она сбежала. Вся община спаслась бегством.

— Она в Пере, недалеко от твоего лагеря, сразу за холмом, — ответил Мурзуфл.

— Пера стоит совершенно пустая. Все иудеи удрали.

— Да, все они удрали, кроме Самуила и его домочадцев, — весело поправил меня Мурзуфл. — Хотя они тоже пытались удрать. Его задержали по подозрению в отравлении моего дорогого предшественника, Алексея, о кончине которого все скорбят, упокой Господь его душу. Со всеми этими приготовлениями к войне, навязанной мне проклятым маркизом, у нас не было ни времени, ни возможности заняться расследованием предполагаемого предательства Самуила. В благодарность за его хорошую работу при дворе мы решили не сажать его в дворцовую темницу, а оставить под надзором в его собственном доме в Пере, вместе со всеми домочадцами, включая будущую жену. Их охраняют, и они там совершенно одни. — Он внимательно посмотрел на меня и убедился, что я совершенно сбит с толку. — Так ты действительно ничего не знал? А ведь мне хотелось, чтобы ты услышал об этом. Поэтому и думал, что ты пришел сюда из-за нее.

— Со слухами всегда неувязки, — сказал я, пытаясь сохранять видимость спокойствия. — Полагаться на них нельзя. Как ты собираешься поступить с лекарем?

Он пожал плечами.

— Думаю, моя репутация только укрепится после завтрашней победы над мерзавцем маркизом, но если этого не случится, то опять возникнут неприятные вопросы насчет смерти моего предшественника, и тогда кому-то придется на них ответить, но только не мне. Самый логичный выбор падает на лекаря его величества.

— А Джа…

— Джамиля свободно может покинуть дом в любое время, но, конечно, единственный человек, с которым ей будет безопасно, — это ты, тем более теперь, когда вся община вновь разбежалась кто куда.

Мне понадобилась минута, чтобы обдумать это, но на ум так ничего и не пришло.

— Ты позволишь ей уйти… А в чем тут твоя выгода?

— Всего лишь сделаю тебе одолжение! Хочу продолжать наше приятное общение, как было в прошлом. Все шло бы своим чередом, если бы не грубое вмешательство этой армии, которую мы оба так сильно ненавидим. Неразумно с твоей стороны и дальше поддерживать эту проклятую кампанию, а идти тебе некуда. Решение очевидно: оставайся со мной. Ты и Джамиля. Армия капитулирует и побредет в Иерусалим со своим прекрасным Грегором или поедет домой, в Европу, со злодеем-маркизом, а ты поможешь мне вернуть империи ее прежнюю славу.

— Я пришел сюда, вовсе не собираясь объединяться с тобой, и по-прежнему не имею такого намерения, — запинаясь, проговорил я.

Тревога о Джамиле заставила меня на минуту забыть, зачем вообще я сюда пришел.

— Но ты ведь пришел, — пропел он и многозначительно улыбнулся, словно собирался разоблачить меня как своего секретного агента.

— Ради Грегора. Ты кое-чем ему обязан. Я пришел забрать долг. Только и всего.

Он слегка поморщился от разочарования.

— В самом деле? Выходит, я тебя переоценил. Так тебе нужна лишь месть? — Внезапно в его глазах вспыхнул огонь. — Ты несколько месяцев болтал о своей ненависти к завоевателям, о клятве поквитаться с теми, кто завоевал твою родину. Я еще тогда подумал — вот он, мой брат! Еще один умный и сметливый человек, который, подобно мне, не станет сидеть сложа руки, пока в его стране орудуют тираны! И теперь, когда у тебя появилась такая легкая возможность присоединиться ко мне в борьбе с проклятым завоевателем, который воспользовался религиозным паломничеством, чтобы посадить на трон марионетку, а самому дергать за веревочки, ты отказываешься. Тебе нужно лишь отомстить за один поступок, совершенно пустяковый в военное время. Интересно, в твоем языке есть слово «лицемер»?

— У нас есть другое слово, означающее «откуп за убийство», — ответил я.

— Идет война, глупец. Мы все убиваем друг друга, и это не считается убийством.

Ненавижу, когда в споре люди становятся крючкотворами-законниками.

— Ты дурно поступил с Грегором, когда убил его брата. Ты у него в долгу, пусть даже это не было убийством.

— Таков британский закон? Но мы ведь не в Британии, друг мой, — рассмеялся Мурзуфл. — Здесь у нас другие правила.

— Раз так, ладно. Пусть это не будет око за око, но хотя бы голова за голову. За голову Отто отдай мне голову Иоанна Крестителя.

Он посмотрел на меня внимательно и развеселился.

— Мне очень нравится Грегор, ты знаешь. Но неужели ты действительно проделал весь этот путь сюда, рискуя жизнью, ради простого осколка кости — лишь бы подбодрить какого-то угрюмого воина?