Троллий пик - [70]

– Тролли упоминали, что фэйри запрещено заводить детей с людьми. Вроде как от такого союза рождаются одни психопаты. Понятия не имею, правда это или нет. Но вот одно могу сказать точно: будь ты наполовину фэйри, я бы это увидела.

Неожиданно от взгляда холодного стеклянного глаза стало жутко, как будто он смотрит не на тебя, а внутрь. Не в том смысле, что заглядывает в душу, а скорее изучает кишки. Очень неприятно, учитывая, что они еще в тебе.

– А кто тогда Александр? Он-то точно обращался к Гидеону «папа».

Вивиан пожала плечами:

– Понятия не имею. Возможно, он тоже не в своем уме, просто удачно это скрывает… А теперь пошевеливайся, у нас осталось мало времени. Сурт будет в ярости, если я опоздаю. Уверена, что хочешь пойти со мной?

«Совсем не хочу», – подумала Грейс.

– Да, я ведь уже решила, – сказала она вслух.

Грейс надеялась, что тетка попробует ее отговорить, но Вивиан даже не попыталась – может быть, ей тоже не хотелось отправляться к троллям одной. В конце концов, она делала это двадцать лет. Наверное, приятно внести в свою жизнь какое-то разнообразие.

– Я схожу в душ, а ты одевайся.

Грейс поймала краем глаза свое отражение в зеркале. В свете светильников кожа казалась голубоватой, а по гладким длинным волосам текли отблески цвета лунных кратеров. Она взялась за дверную ручку и решительно повернула ее, впуская в спальню холодный белый свет из коридора.

Глава XX

Грейс редко нравилась себе в зеркале, но этот раз был исключением. Черное платье село неожиданно свободно, и даже голые ноги не выглядели нелепо. Она опасалась, что придется надеть туфли на каблуке, но вместо этого тетка принесла красные оксфорды на плоской подошве.

На Вивиан снова было алое платье – точнее, топ и пышная юбка. Выглядела она как мак в вазе, который полностью раскрылся и вот-вот начнет терять лепестки. На ногах в этот раз были остроносые ботинки без каблуков. Не надела ли тетка их, чтобы в случае чего убежать?

– А тролли быстро бегают? – не смогла удержаться от вопроса Грейс. Лучше выяснить это заранее, чем потом проверять на практике.

Тетка хмыкнула, поправляя прическу перед зеркалом:

– Да. Очень.

– А вы когда-нибудь от них убегали?

Грейс чувствовала, как внутри растет паника, но ничего не могла с собой поделать – слишком велико было искушение узнать больше. Она заставила себя несколько раз глубоко вдохнуть и выдохнуть.

– Всерьез – ни разу. – Вивиан внимательно посмотрела на племянницу: – Хочешь успокоительное?

Грейс уже открыла рот, чтобы гордо отказаться, но в горле пересохло. В животе кишки будто кто-то завязал узлом. Да, наверное, успокоительное не помешает…

«Мы слишком долго возимся, – подумала она, пока Вивиан наливала воды и искала таблетку. – Она тоже тянет время? Зачем? Нервничает или просто не в настроении туда идти?»

Дверь в камине отъехала в сторону с легким, едва слышным жужжанием, которое издает любая автоматика. Совершенно никакой мистики, даже скучно. Грейс стало интересно, зажжет ли Вивиан факел, как это делают в старых фильмах, но тетка вместо этого просто двинулась вперед в темноту.

– Разве нам не нужен свет?

– Зачем? – ответил удивленный голос. – Тут все время по прямой, не ошибешься.

Грейс вспомнила, что в прошлый раз видела бегущего зайца, как из «Алисы в Стране чудес». Но сейчас впереди был только мрак, такой густой и плотный, что казалось, его можно потрогать руками. Из тьмы доносились гулкие шаги Вивиан – немножко более нервные, чем Грейс надеялась.

Сама она боялась. Надо будет потрогать кого-нибудь из троллей… Когда прикасаешься к чему-то твердому, начинаешь в это верить. Она вспомнила ощущение жесткой шерсти на загривке у Торвальда – как будто цепляешься за большую собаку или гриву лошади.

Яркий свет вспыхнул так внезапно, что пришлось зажмуриться. Под веками плыли черные пятна.

– Вот черт, опоздали, – сквозь зубы сказала Вивиан.

Грейс собиралась спросить, как тетка это поняла, но и сама обо всем догадалась. В этот раз подземный дворец троллей ничем не напоминал фестивальную поляну. Вместо нее, насколько хватало взгляда, раскинулся огромный торговый центр, убранный к Рождеству. В атриуме гремела музыка, а в центре мозаичного пола грозно возвышалась темная ель, украшенная карамельными тростями и стеклянными шарами. Сверкающие лампочками лифты с прозрачными стенками бойко переползали с одного этажа на другой, уходя под самый свод. Грейс могла разглядеть четыре яруса, но наверняка их было больше. Повсюду остролист, колокольчики и рождественские гимны – вроде бы знакомые, но слов не разобрать, как будто певец не мог вспомнить, что там дальше, и просто напевал «пам-па-па-пам».

Грейс откинула голову, рассматривая стеклянный потолок, за которым колыхалось тревожное зимнее небо. Она знала этот торговый центр – прошлой зимой ходила с Крисом выбирать подарки одноклассникам и его многочисленным братьям и сестрам. Они тогда объелись замороженного йогурта и купили целую дюжину носков с оленями…

Музыка на минуту стихла, а когда возобновилась, появились тролли и стали кружиться. У Грейс бешено забилось сердце, но она заставила себя присмотреться к ним внимательнее, чтобы успокоиться. «Делай то, что умеешь лучше всего, – подсказал внутренний голос. – Наблюдай и запоминай».