Тролли тоже плачут - [30]

— Я думаю, господин Курой открыл новый способ сличения отпечатков, — глубокомысленно предположил один из младших инспекторов, как шакалы тигра, окружившие Гиккори. Этот отличался от остальных только мерзкими усиками-перышками и упорно незапоминающейся фамилией. — Возможно, теперь преступников следует искать по оттиску пятки, раз уж пальцы никакого результата не дали?

Намёк на то, что прокурор назвал предложение принять в качестве доказательства отпечатки пальцев убийцы «вздором», Яте проигнорировал, созерцая статую.

— Мне думается, что вы не правы, уважаемый коллега, — как в утренней петушиной перекличке тут же отозвался другой. — Скорее всего, он теперь по количеству слюны определяет, хорошо ли отужинала жертва, а по цвету называет блюда.

Тег оставался спокойным, как оловянный солдатик. Только желваки на скуластом лице поигрывали. Действительно, глупость какая! Ну, маловато на рубашке крови оказалось, да и не того она цвета! Разве это доказательство, что жертву убили в другом месте и другим способом? Мало ли что там подозреваемый лепечет, будто он соседу только нос расквасил, и тот своими ногами ушел! Кровь-то есть. Значит, и прирезал он.

— Вы оба ошибаетесь, господа! — убедительно возразил третий. — Я слышал, что нынче господин Курой гадает по глазам трупа и видит в них истинные причины убийства.

А вот это уже был удар ниже пояса. Во-первых, теорию, будто следы действия ядов можно найти не только в желудке или на сердце, но и в кишечнике или глазном дне, тег доказывал с особым рвением. Так как в своё время он хотел именно этому вопросу посвятить дипломную работу. За что и получил особо чувствительно. А, во-вторых, байка, будто изображение убийцы некоторое время сохраняется на глазной роговице жертвы до сих пор ходила среди полицейских. И это они, а не Яте, старательно заглядывали под веки убитых, надеясь обнаружить портрет преступника.

Мысленно перечислив про себя все направления, куда полицейским следовало немедленно направиться, Курой поднялся по лестнице. Очень стараясь смотреть только на захватанную и оттого тусклую латунную ручку. Но закон стаи уже проснулся, заработал и останавливаться не желал.

— Куда это вы собрались, уважаемый? — пихнул эксперта плечом самый здоровый из полицейских.

Для придумывания шуток и язвительных замечаний мозгов у него не хватало. Зато мышц имелся избыток. И он, как особь предприимчивая, охотно заменял одно другим.

— Спусти-ка ты его с лестницы, Тук, — лениво посоветовал Гикорри, приглаживая узкой ладошкой набриолиненые волосы. — Нечего всяким недоучкам по управлению шастать.

— Охотно, — отозвался громила, которому собственная фамилия подходила как нельзя лучше. Впрочем, Бац или Бум тоже бы оказались к месту.

Гориллоподобный инспектор сграбастал Яте за лацканы сюртука, заставив тега приподняться на цыпочки. И щелчком сшиб с его головы котелок.

— Ну, ты понял, да? — глубокомысленно поинтересовался Тук.

Курой ему ничего не ответил. Впрочем, от него этого никто и не ждал. Инспектор просто развернул даже не пытающегося сопротивляться тега к себе спиной и, под дружный гогот прихвостней, отправил тега пересчитывать ступеньки.

Банки с образцами в саквояже, прощально и грустно звякнув, встречи с реалиями не пережили.

* * *

Алекс никогда не относил себя к ценителям красот природы. Всё-таки, как и всех, умудрившихся родиться в Элизии, за пределами каменного лабиринта улиц у него стремительно развивалась агорафобия[8] и кислородное опьянение. Аромат сосен вползал в ноздри вместе с холодным, словно вода из ручья, воздухом, туманя мозги не хуже выдержанного коньяка. И от этого само собой просыпалось желание приникнуть к выхлопной трубе, чтобы повысить в лёгких уровень газолинового смога.

Однако виды заповедника троллей могли растрогать даже самое непоэтичное сердце. Располагался он в горах, но горы это были странные — ощущение высоты не появлялось. Лошадка, впряжённая в ландо[9], бодро цокала копытами по гравийной дорожке, с упорством ослика таща экипаж вверх. Но вокруг всё время золотился лиственный осенний лес просто сказочной красоты. И чем-то другим он сменяться явно не собирался. Только иногда среди ровных стволов и зарослей дикой ежевики мелькали валуны, сглаженные веками и поросшие темным мхом. Да на горизонте маячили голубоватые пики, стыдливо прикрытые облаками. А других намёков на горы не имелось.

— Все же, красиво тут у вас, — прервал затянувшееся молчание Росс.

— Красиво? — егерь, сам довольно сильно смахивающий на тролля, растерянно огляделся, как будто видел лес в первый раз. — Да, пожалуй, что и красиво. Только вот к этому быстро привыкаешь. И не замечаешь. Вы же красотами архитектуры тоже не постоянно восхищаетесь.

— И это верно, — улыбнулся Алекс.

Этот егерь двухметрового роста, почти с такими же плечами, квадратной челюстью и низким, меньше ладони шириной лбом, его забавлял. Разговорчивостью он не отличался, но уж если открывал рот, то выражался как учитель словесности с изящным столичным выговором. В общем, неординарный персонаж.

— А позвольте узнать, что вы заканчивали?

— Да я вообще учиться любил, — кривовато усмехнулся егерь, тронув поводья, призывая неторопливую, но упорную лошадку двигаться быстрее. — Сначала магистра философии получил. Потом защитил диплом по праву. А напоследок ещё и по медицине курс прослушал. Но тут без особых успехов.