Тролли тоже плачут - [18]

— Простите, — пробормотала девушка машинально, — просто мысль нужно было додумать.

— Ничего, я понимаю. По всему видно, умная ты.

Видимо, бабушка всё-таки обиделась. Теургу она явно не комплимент выдала.

— Скажите, а матушка вашей внучки тоже ведь красавица…

Каро и договорить не успела, как её перебили.

— Матушка её уж какая лапушка была, смилуйся над ней Прародитель! Такая умница, что…

— Как прими её Прародитель? — опешила Курой, напрочь забыв о вежливости.

— Да вот так, девонька. Померла она уж лет десять как. А потом сынок женился вот на этой — без роду, без племени. Хотя приданое, конечно, она богатое принесла, ничего не скажу. Только в этом ли счастье? — пригорюнилась старушка. — Уж я ему пыталась глаза открыть. Говорю: изменяет она тебе, с парнями по кустам кувыркается, да куда там! Меня, мать родную, чуть из дома не выгнал, так осерчал. Словно околдовала она его, приворожила.

Так, стоп. Околдовала, приворожила. Если она человек, как утверждает Яте, то могла заказать кому-то. Но зачем и, главное, почему? Проклятье насмерть да ещё с такой злобой — это явно месть. Вот тут нестыковка. Хотя опытный проклятийник может эмоции клиента выпить и в плетение их вложить. Но такое дорого выйдет. Очень дорого.

Хотя сейчас важнее другое: за что прокляла-то? За то, что другую предпочёл? Например, молоденькую? Красавицу падчерицу, а?

— А с кем вы, говорите, ваша сноха мужу изменяла? — у Каро аж похолодело внутри.

А вдруг старушка этого не знает?

— Да с Торгом-выгребальщиком, тьфу! — сплюнула в сердцах метресса Горх. — Всей и сути-то, что молодой да пригожий. Но занимается чем? Жижу из чанов выгребает да вывозит. Золотарь!

Кажется, без экскрементов в этом деле всё-таки не обойтись. Приятного аппетита!

Теург подошла к окну, не без труда открыла створку и заорала, начхав на всех и на всё.

— Ро-он! Мне нужен Торгор-золотарь. Он по найму работает. Найди немедленно. Пожалуйста.

И невозмутимо закрыла окно, даже не глядя на дварфов, стоящих вместе с оборотнем и медиком у мастерской. Пусть думают, что хотят. Плевать!

Глава четвёртая

Даже ориентируясь по звездам, можно заблудиться в трех соснах.

Обычно весь мир Яте Курой ненавидел одинаково ровно, без перепадов, вспышек и провалов. Исключением являлись случаи, когда он просыпался от настойчивой долбежки в дверь. Вот тогда его нелюбовь действительно начинала зашкаливать. И тёмная натура предков просыпалась, требуя немедленно загрызть дятла. А идея завтрака чужой сырой печенью начинала казаться весьма заманчивой.

К сожалению, дятел этот объявлялся уже не в первый раз. И даже не в сотый. Дальнейшее развитие событий можно было предсказывать вплоть до каждого слова. Именно это самое знание настойчиво подсказывало: надо вставать, открывать дверь и проделывать всё, требуемое сценарием. Иначе хуже будет.

Курой повозился, закапываясь лицом в подушку, которую он обеими руками обнимал. Смутная и слабая, в общем-то, надежда на то, что дятел сам устанет и от тега активные действия не понадобятся, себя оправдывать не собиралась. В дверь продолжали ботать. Причем, если судить по звукам, удары наносились в строгой последовательности: обоими кулаками одновременно — пауза — левая нога — пауза — правая нога. И по новой.

— Да сколько ж можно? — ввинтился буром в мозг женский истеричный визг. — Никакого же покою-то нету! Чтоб тебе провалиться, тварь окаянная! Чтоб тебе…

Тег с Лилой, носящей на работе псевдоним Сладкие губки, полностью согласился. И с тем, что никакого покоя нет. И с эпитетами, которыми соседка награждала дятла. Только вопросов он никаких не задавал. Не любил Яте риторических вопросов. Ясно же — никогда. Даже если Рум и сдохнет — а это прискорбное событие уже не за горами — на его место придёт другой. Такой же настырный и упёртый.

— Отвали! — хрипло, с каким-то даже надрывом просипели за дверью. — Я тя шаз…

Ну а дальше шло перечисление всего того, что Рум собирался с Лилой сделать. Она бы, наверное, даже и не удивилась, возьмись гоблин свои мечты в жизнь воплощать. Вот только, опять же на пару с Куроем, сомневалась в реализуемости угроз. Вряд ли застарелый алкоголизм отставного сержанта позволил бы ему сделать хоть что-то. Естественно, нежная нимфа немедленно озвучила свои сомнения на чистейшем трущобно-элизийском. Понятно, Рума подобные сомнения в его мужественности оскорбили. А тут и другие соседи подтянулись. Двери хлопали, дети вопили, кто-то долбанул чем-то явно железным, кажется, сковородкой по стене. И мат, мат, мат — до самых Небесных Сфер.

Доброе утро, дорогие соседи! Да-да, и вы тоже идите в задницу!

Яте глухо застонал и невнятно выругался в подушку на языке Островов. По крайней мере, ему так казалось. Сам Курой не был уверен в надёжности своей памяти. С семи лет — времени, когда он в последний раз слышал тегские проклятия — много времени утекло. Впрочем, в приюте у воспитанников имелась прекрасная возможность поделиться друг с другом подобными знаниями и пополнить собственную коллекцию.

Но реальность от владения тонкостями родного языка никак не зависела. За дверью активно готовились к концу мира. Пожалуй, и самому Седьмому в коридоре четвертого этажа доходного дома братьев Рихр стало бы неуютно. Слишком много хаоса и чересчур громкие звуки.