Тролль - [2]

Малыш лежит рядом с баками, прямо на асфальте. В темноте его трудно разглядеть, и поэтому он кажется призрачным.

Я подхожу ближе и протягиваю руки. Он явно слышит мои шаги, но продолжает лежать, свернувшись, только слегка приподымает голову и открывает глаза. Я наконец догадываюсь, кто это.

Ничего более красивого я никогда не видел.

Я сразу понимаю, что хочу его взять.

Он маленький, худенький и лежит в странной позе, словно у него совсем нет костей. Он положил голову между лап, его густая черная шерсть распласталась по грязному асфальту.

Ему, наверное, не больше года. Максимум полтора. Настоящий ребенок. Он совсем не такой большой и крепкий, какими выглядят эти взрослые существа на рисунках.

Он ранен и брошен или отбился от других. Видимо, те парни не успели искалечить его. Как он оказался во дворе, как попал в центр города? Сердце мое начинает отчаянно колотиться, я оборачиваюсь, как будто ожидая увидеть большую темную пригнувшуюся тень, скользнувшую от помойки к воротам и оттуда — под защиту соседнего сада.

Я действую инстинктивно. Встаю на корточки перед малышом и осторожно отвожу назад его переднюю лапку. Он вздрагивает, но не сопротивляется. Для пущей безопасности обматываю лямки рюкзака вокруг тролля так, чтобы его лапки были плотно прижаты к ребрам. Оглядываюсь и беру зверька на руки, он легкий, косточки у него как у птички, весит меньше, чем ребенок такого же роста.

Я бросаю быстрый взгляд на окна — только в спальне соседей с первого этажа горит красноватый свет. В окне мелькает экзотическая головка молодой женщины, ее рука задергивает штору.

Через минуту мы оказываемся в моей квартире.

Он очень слаб. Когда я опускаю его на кровать, он ничуть не сопротивляется, лишь смотрит на меня красноватыми кошачьими глазами с черными зрачками. У него, как у кошки, покрытый шерстью нос, крупные выразительные ноздри. Но линия губ, узкая и прямая, делает его физиономию совсем не похожей на раздвоенную кошачью или собачью морду. Все в целом до того напоминает человеческое лицо, что можно подумать, будто передо мной игрушечная обезьянка или какая-нибудь другая гладколицая игрушка. Понятно, почему этих черных зверей всегда принимали за каких-то лесных людей, которые живут в пещерах или в ущельях и служат, по прихоти природы, карикатурой на человека.

При свете яснее прежнего видно, какой он еще малыш. В нем чувствуется податливость, округлость и трогательная неловкость, свойственная всем детенышам. Я освобождаю его лапки, и он не делает ни малейших попыток оцарапать меня или укусить. Он лишь укладывается на бок и сворачивается клубком, зажимает мохнатый кончик хвоста между ног и подтягивает передние лапки к груди. Черная спутавшаяся грива ниспадает на морду, он вздыхает, как засыпающая собака.

Я стою рядом с кроватью, смотрю на маленького тролля и чувствую сильный запах, который не производит неприятного впечатления — это запах раздавленной ягоды можжевельника с оттенком чего-то другого: то ли мускуса, то ли пачулей. Тролль лежит без движения, только тощие ребра ходят вверх и вниз в такт дыханию.

Я неуверенно снимаю с дивана шерстяной плед, некоторое время стою у кровати и потом накрываю зверька. Его задняя ножка тут же рефлекторно дергается, и плед летит мне в лицо. Я стаскиваю его с бьющимся сердцем, опасаясь, что зверек бросится на меня, исцарапает и искусает. Но нет. Тролль по-прежнему спит, свернувшись калачиком и спокойно дышит.

Я только теперь понимаю, что принес в дом зверя.

Голова и затылок болят. Я спал на диване. Еще чертовски рано, еще темно. А на кровати никого нет. Все было лишь игрой воображения, которая рассеется при первых лучах солнца.

Правда, на полу рядом с кроватью валяется скомканный плед. И из ванной доносятся какие-то звуки.

Я встаю и медленно, стараясь ступать как можно тише, иду при свете уличных фонарей к дверям ванной. В сумраке вижу маленький черный костлявый зад, подрагивающий хвостик и понимаю: он пьет из унитаза. Запах можжевельника стал намного сильнее. Потом замечаю на зеленом кафельном полу желтую лужицу. Ну конечно.

Он кончил лакать и, почуяв меня, разогнулся почти неуловимым движением. С его мордочки капает вода. Я пытаюсь уверить себя, что вода чистая и вполне годится для питья. Пытаюсь вспомнить, когда в последний раз мыл унитаз.

Глаза тролля по-прежнему мутные, он кажется нездоровым, его черная шерсть не блестит. Я отхожу от дверей ванной, и он проскальзывает мимо меня в гостиную в точности как зверь, который почему-либо не может миновать опасной дороги, — быстро, настороженно, притворяясь бесстрашным. Он идет на задних лапах такой гибкой и мягкой походкой, какой люди не ходят, — немного склонившись вперед, передние лапки напряжены, когти убраны, — словно балерина на пуантах. Я следую за ним и вижу, как он, не приостановившись, будто невесомый, взлетает на кровать, по-кошачьи сворачивается клубком и снова засыпает.

Я приношу из кухни миску, наливаю в нее воды и ставлю рядом с кроватью. Потом иду в туалет и вытираю пол. Голова у меня гудит.

Черт побери, а что тролли едят?

Я иду в кабинет. Дверь оставляю открытой, включаю компьютер, вхожу в Интернет и набираю слово ТРОЛЛЬ.