Тролль - [18]

Утро понедельника – закономерная расплата за грехи выходных. В который раз мы тащим себя в приевшиеся офисы, чтобы выполнять давным-давно опостылевшую работу. Эти утра всякий раз напоминают нам о цикличности бытия, о его предопределённости, о том, что все мы на этой планете – наёмные работники, которых держит на своём месте только парадоксальный страх потерять это самое место.

Утренняя летучка проносится мимо меня очередным эпизодом унылого сериала, когда ты уже заранее знаешь, чем всё закончится. Я зеваю где-то в углу, скрываясь за спинами коллег. Мне неинтересно. Впрочем, как и всем остальным, должно быть.

На летучке я всякий раз завидую Молчанову, которому не приходится в них участвовать. Молчанов начинает свой рабочий день среди коробок с товаром на складе, там же он его и заканчивает. Ему не приходится выслушивать пространные монологи об увеличении объёмов продаж и выполнении плана закупок. Не нужно до помутнения в глазах разглядывать запутанные схемы и диаграммы, смысл которых, кажется, не до конца понятен даже тому, кто их нарисовал. Молчанов – маленький бог безмолвного мира вещей.

После утренней летучки я надолго зависаю в курилке. Смотрю в окно, за которым оттепель сметает остатки бурого снега, и вдыхаю табачный дым. Нужно с чего-то начать рабочую неделю и сигареты почему-то кажутся этим логичным началом.

Сигареты – наш друг и сообщник, помогающий убивать время, и они же – наш враг, попутно убивающий и нас самих. Мы торопимся навстречу смерти, не давая себе шанса задержаться здесь надолго. И только так и надо.

Потом я долго пялюсь в экран монитора, пытаясь собраться с мыслями. На утренней летучке озвучен план оптимизации, и этот план предусматривает снижение закупочных затрат. То есть нашему отделу предлагается попотеть. Сломать отстроенные логистические цепочки в надежде сэкономить копеечку-другую. Сомнительная перспектива. Но так решено на самом верху, и мне вместе с коллегами приходится только подчиниться этой высшей воле.

Переговоры с имеющимися поставщиками о скидках, а, скорее всего, и закономерный поиск новых, более сговорчивых контрагентов, не сулят мне ничего хорошего. Кому хочется отрывать свою задницу с насиженного места и мчаться куда-то, сломя голову? То-то же! Грязная предстоит работёнка.

Поставщики не любят, когда им предлагают снизить цену. Ещё бы – это их хлеб. Они будут биться за каждую копейку так, словно вокруг опалённый боями Сталинград. Поэтому я оцениваю свои шансы на успех практически как нулевые.

Надо с чего-то начать, но мыслей нет никаких. Сейчас бы вылезти в социальную сеть и как следует по кому-нибудь пройтись. Или, в крайнем случае, грохнуть босса в онлайн-рпг. Но, к сожалению, выход в социальные сети, как и в онлайн игры, с рабочих компьютеров заблокирован системным администратором по распоряжению руководства. Они очень тщательно следят за тем, что мы делаем в рабочее время, в очередной раз давая понять, что это время принадлежит им, а не нам.

Нервно стучу пальцем по пластиковой поверхности компьютерной мыши. Со своими поставщиками я работаю уже несколько лет по отлаженной схеме, поэтому что-то менять действительно сложно. Для этого надо напрячь извилины, а именно это сделать в понедельник утром крайне затруднительно.

В итоге до обеда я набираю только одно письмо, в котором в довольно путаной манере пытаюсь поведать своим партнерам об изменившихся условиях. Когда я его сам перечитываю, невольно брезгливо морщусь: клюнуть на такое фуфло может только какой-нибудь умственно отсталый ребёнок. Так не пойдёт.

Но переделать это ещё сложнее, чем написать. Стоит признать: у меня творческий запор. Никаких мыслей по поводу того, как лично я буду исполнять новые директивы руководства. Радует только одно: я уверен, мои коллеги продвинулись не дальше меня.

Звоню Молчанову на склад, предлагаю пойти пообедать. Молчанов сразу соглашается. Судя по всему, работой он не завален. Определённо у него отличная должность! Этот засранец знал, куда идти работать.

Рядом с нашим офисом есть недорогое кафе. Молчанов ждёт меня у входа, переминается с ноги на ногу.

– Привет, – говорю я ему и тяну руку.

Молчанов без единого звука сжимает мою ладонь своей. Немногословное приветствие.

Затем мы сидим за столиком у окна, поглощая обед. Я жалуюсь Молчанову:

– Слушай, твой диван, похоже, облюбовали клопы. У меня рука все выходные чесалась. И след красноватый от укуса остался.

Молчанов постукивает ложкой по краям тарелки, зачерпывает суп.

– Это не от укуса, а от укола. Я тебе глюкозу колол, чтоб ты в себя пришёл, – Молчанов деловито пихает в рот ложку супа.

– Ты серьёзно?

– Нет, конечно.

Не понимаю, шутит он или нет. Лицо Молчанова непроницаемо. С таким лицом можно одновременно рассказывать анекдот и убивать человека. Это немного злит. Неужели так сложно избавиться от древней рухляди, которой заставлена его квартира?

– Я бы на твоем месте снёс диван на помойку. Ему же сто лет в обед.

Молчанов спокоен как танк. Не знаю, что он там думает по этому поводу и думает ли вообще. Мне кажется, его не сильно заботит моя рука.

– Нормальный диван, – коротко изрекает мой приятель, давая понять, что эта тема закрыта.