Трое против Колдовского мира - [22]

Вероятно, усталость и жажда на время притупили во мне чутьё разведчика, но теперь ощущение, что за нами наблюдают, усиливалось. Наконец, я не выдержал и, велел сестре и брату спрятаться в ближайших кустах, вытащил из кобуры самострел и огляделся.

— Кажется, нам что-то угрожает… — Кимок так же, как и я, держал оружие наготове.

Каттея сидела с закрытыми глазами, словно к чему-то прислушиваясь.

— Ничего не чувствую, — прошептала она. — Ничего…

— Это уже ушло… — сказал я, краем глаза заметив движение за спиной — какая-то тень мелькнула и тут же исчезла. Жестом я позвал сестру и брата поспешить за мной.

По мере того, как мы продвигались, туман рассеивался и, наконец, исчез совсем. Поросший кустарником склон сменился низиной, покрытой плотным серым мхом, который пружинил под ногами. Мне почему-то не доставляло удовольствия ступать по нему.

Вокруг слышались голоса птиц, по мшистым кочкам сновали разные зверюшки. У нас появилась возможность подстрелить какую-нибудь живность и утолить голод, но нас сильнее мучила жажда. Вскоре мы наткнулись на первые следы людского обитания — полуразрушенную изгородь из глины и камней, окружавшую поле, заросшее высокой травой, среди которой кое-где виднелись жалкие колоски почти выродившихся злаков. Очевидно, когда-то здесь растили хлеб.

Мы побрели вдоль изгороди. Нещадно палило солнце, лишая нас последних сил, зато появилась надежда, что где-то рядом должна быть вода. Неожиданно Каттея споткнулась, но, схватившись за изгородь, удержалась на ногах.

— Я больше не могу, — прошептала она.

Кимок поддержал её за локоть.

— Осталось совсем немного. — Он показал в сторону деревцев, где можно было укрыться от солнца. Нам повезло, и вдвойне: добравшись до них, мы увидели, что изгородь плотно оплетена лозой, увешанной гроздьями красных ягод. Мы решили, что это виноград. Ягоды, на вид спелые, оказались на вкус очень кислыми, однако жажду мы утолили.

— Где-то поблизости должна быть вода, нам нужно запастись ей, — сказал я. Сбросив с себя мешок, я проверил, заряжен ли самострел, и, после этого, собрал все наши фляги для воды.

— Кайлан! — Каттея всё ещё ела ягоды. — Настройся на мысленный контакт с нами.

Кимок отрицательно покачал головой.

— Нет, брат, не надо. Не зови нас без особой нужды, не буди Силы.

Я понял его — он так же остро, по-видимому, как и я, чувствовал, что мы находимся совсем не в мёртвом царстве. Что-то невидимое всё время сопровождало нас, следило за каждым нашим движением.

— Постараюсь думать только о воде и ни о чём другом, — пообещал я. Уходя от них, я пытался зримо представить себе какой-нибудь родничок или ручеёк.

Я пересёк одно поле, за ним лежало другое. Их разделяла заброшенная дорога, сплошь заросшая бурьяном. По второму полю бродили какие-то двурогие животные, похожие на антилоп. Видимо, это была семья: крупный бык, фута четыре в холке, три самки, четверо телят и годовалый бычок. Его-то я и выбрал своей жертвой.

Самострел бьёт бесшумно. Бычок дёрнулся и повалился на бок. Его сородичи вскинули головы, оглянулись на него и, внезапно сорвавшись с места, ускакали. Я перепрыгнул через разваленную изгородь и направился к своей добыче.

Разделывая бычка, я услышал журчание и плеск; должно быть где-то неподалеку струился ручей. Завернув куски свежатины в шкуру, я взвалил тюк на плечо и пошёл на звуки.

Но это был не ручей — я вышел к речке, и довольно бурной. Большие валуны торчали из воды, и она клокотала, встречая их сопротивление.

Я соскользнул вниз по обрывистому берегу и, опустившись на колени, принялся черпать пригоршнями воду. Она была чистой и холодной. Напившись, я долго плескал воду в лицо и на голову, не в силах прервать удовольствие. Затем я сполоснул фляги, наполнил их по горлышко и заткнул пробками.

Теперь у нас было в достатке и пищи, и воды — Каттея и Кимок воспрянут духом. С флягами на боку и тюком мяса на плече, я попытался подняться наверх, но берег оказался слишком крутым, и мне пришлось искать более пологий подъём.

Пробираясь вдоль речки, я обогнул береговую кручу и обнаружил ещё одно свидетельство тому, что эти места когда-то были обитаемы. Однако увидел я не развалины каких-то жилищ — передо мной высилась площадка из массивных каменных плит, поросших мхом и травой. На ней стояло множество колонн, расположенных не рядами, а по спирали. Насколько я мог судить, на них вряд ли когда-либо покоилось перекрытие, и я не мог понять их назначения. Любопытство толкнуло меня перебраться с прибрежных валунов на платформу. Я ступил на плиту, которая находилась между двумя крайними колоннами.

Затем… Затем, чувствуя, что не владею собой, я начал медленно двигаться между колонн по кругу, виток за витком, приближаясь к центру лабиринта. И чем ближе я подходил к нему, тем острее ощущал, что меня влечёт туда нечто губительное. Я чувствовал себя жертвой какой-то злой силы, готовой поглотить меня.

Меня охватил невыносимый ужас, и я закричал, взывая о помощи всем своим существом, больше надеясь не на силу легких, а на то, что будет услышан мой мысленный зов.

И он был услышан. Я почувствовал приток силы, помогающей мне противиться почти необоримому влечению к центру каменной паутины. Я упёрся руками в колонну и, оттолкнувшись от неё, сделал шаг назад.