Трое на трое - [2]

В общем, обычное уголовное дело. Несколько, правда, запутанное, но ведь и в этом нет ничего необычного в начале всякого расследования. Однако дело срочное, требующее особой тщательности в расследовании, ибо убийство является тягчайшим преступлением; тем не менее оно не выходило за рамки обычной практики и опыта специалистов по уголовным делам.

Редко, чтобы чуть ли не подозреваемым был криминалист. Доктору права Карлу Яролиму предстояло узнать, каково быть объектом расследования. Его подробно, под протокол, допросили: в котором часу вчера оставил машину, хорошо ли запер, в котором часу подошел к ней сегодня утром; при каких обстоятельствах обнаружил порчу дверного замка и каким образом нашел в машине тело, кто был свидетелем всего этого и от кого Яролим узнал имя убитого?

Вести дело поручили коллеге и другу Яролима – Матейке, более известному в криминальном отделе под прозванием Ломикар, чему он был обязан своей огненно-рыжей шевелюрой, делающей его похожим на легендарного Тргановского владыку. Матейка принял назначение со смешанными чувствами. По образованию он был экономист и занимался почти исключигельно хозяйственными преступлениями, убийства не были его специальностью. Матейка был полон желания помочь приятелю, на которого падала хоть и слабая, но все-таки тень подозрения, и вместе с тем от него же ожидал помощи. Он угадал, что начальник криминального отдела поручил ему дело об убийстве на улице Заводь, молчаливо соглашаясь с тем, чтобы в работе ему помогал Яролим. Назначение Матейки как бы давало понять Яролиму, что он не считается безусловно подозреваемым, и в то же время предоставляло в распоряжение Матейки, чей опыт в расследовании насильственных действий был весьма скуден, Яролима-криминалиста, правда, молодого, но уже хорошо зарекомендовавшего себя.

Матейка начал рассуждать вслух, чтобы Яролим с Томеком могли следить за ходом его мысли и высказывать свои соображения. Отбросив предположение, что Петра Покорного убил Яролим, Матейка по необходимости поставил вопрос: почему труп оказался в Яролимовой «октавии»? Напрашивался возможный ответ: именно потому, что машина принадлежала сотруднику криминального отдела, кто-то нарочно подложил ему свинью. В таком случае преступник мог преследовать две цели: либо отомстить за что-то Яролиму, либо, пускай временно, выключить его из работы, наверное, чтобы лишить возможности завершить расследование какого-нибудь другого дела, еще не закрытого. Однако самое тщательное обдумывание всех вариантов не дало ничего. Как часто бывает, в данном случае почти ничего нельзя было исключить совершенно, и оставалось лишь продолжать расследование в обычном порядке.

– Убитый Петр Покорный, – диктовал Томек свои показания, – был моим подзащитным по гражданскому иску. Вчера по неизвестной мне причине в моем автомобиле испортилась электросистема, а так как я знал, что Покорный по специальности автоэлектрик, то я и обратился к нему. Получив положительный ответ, я попросил приятеля отбуксировать мою машину во двор дома по улице Заводь, в котором живет Покорный. Последний пообещал, что к утру машина будет готова и я смогу на ней уехать.

– В каком деле вы защищали Покорного? – спросил Матейка.

– В деле об установлении отцовства – речь шла о ребенке некой Людмилы Билковой. На суде выяснилось, что отцом ребенка был не мой клиент, а другой, из числа многих любовников этой Билковой, – уже обычным тоном закончил адвокат. – А именно: некий Ян Мыслик.

– Кто он, этот Ян Мыслик?

– Между нами говоря, человек, отнюдь не заслуживающий такой фамилии. Примитив. В настоящее время – кладовщик на товарной станции Вышеград[1]. Семейство Людмилы Билковой попросту смекнуло, что такой жених, с тысячью семьюстами крон оклада, гроша ломаного не стоит, между тем как квалифицированный электрик вроде Покорного на улице не валяется. Зато теперь им судебных издержек насчитают!.. – Адвокат многозначительно махнул рукой.

– Когда закончился суд?

– В прошлую пятницу, – сказал Томек. – Первого.

– Стало быть, четыре дня назад, – заметил Яролим. – Когда вы в последний раз видели Покорного?

– На суде. Вчера я только по телефону с ним разговаривал. Он не мог сказать, когда будет дома, и мы уговорились, что машину я поставлю во дворе, а ключи от нее и техпаспорт опущу в ящик для писем. А он потом оставит все это в машине – ключей у меня два комплекта.

– Мыслик, несомненно, для нас небезынтересен, – сказал Яролим, – но не будем действовать опрометчиво. Споры об отцовстве тянутся долго, и вы, пан доктор, конечно, успели ближе узнать вашего клиента. Не припомните ли – не было ли у него еще с кем-нибудь… как бы сказать… незакрытых счетов?

Адвокат немного подумал.

– В последние годы ничего такого за ним не водилось. А вот раньше у него действительно были неприятности. Впрочем, и тогда ему повезло.

– Какие неприятности и в чем?

– Он тогда работал на станции обслуживания автомобилей марки «тойота» – в так называемом «Тойота-сервисе», что в Глубочепах[3]. Впутался там в какие-то воровские делишки, да слава богу, взялся за ум, вовремя бросил, так что попал под амнистию. Его тогда у вас же и допрашивали, но только как свидетеля.