Троцкий - [121]
«Можем ли мы, — спрашивал Троцкий, — ожидать, что Советский Союз выйдет из надвигающейся великой войны без поражения? На этот открыто поставленный вопрос мы также ответим открыто: если эта война останется лишь войной, поражение Советского Союза неизбежно. В техническом, экономическом и военном отношениях империализм несравненно сильнее. Если он не будет парализован революцией на Западе, империализм сметет режим, рожденный Октябрьской революцией». Расколотый изнутри Запад в конечном итоге объединится «для того, чтобы блокировать военную победу Советского Союза». Намного раньше мюнхенского кризиса Троцкий заметил, что Франция уже считает свой союз с Советским Союзом не более чем «клочком бумаги», и будет продолжать делать это, невзирая на то, как старается Сталин укрепить альянс через Народный фронт. Если бы Сталин сделал еще больше уступок французскому, британскому и американскому экономическому давлению, тогда этот альянс стал бы реальностью, но и тогда союзники воспользуются трудностями Советского Союза, вызванными войной, и будут стремиться подорвать социалистические основы его экономики и вырвать далеко идущие уступки капитализму. В то же самое время крестьянский индивидуализм, возбужденный войной, будет угрожать крахом коллективному ведению хозяйства. Вот это внешнее и внутреннее давление, подводил итог Троцкий, приблизит к России опасность контрреволюции и реставрации. Ситуация, однако, не настолько безнадежна, потому что война также приблизит революцию к Европе, а поэтому в итоге «Советский режим будет стабильней, чем режимы предполагаемых врагов». «Польская буржуазия» может только «ускорить войну и обрести в ней… несомненную смерть», а «Гитлер имеет значительно меньше шансов, чем было у Вильгельма II, довести войну до победы». Уверенность Троцкого в европейской революции была так же сильна, как и его уныние при мысли о перспективах Советского Союза в отсутствие такой революции:
«Опасность войны и разгрома Советского Союза — реальность, но и революция — реальность. Если революция не предотвратит войну, тогда война поможет революции. Вторые роды часто легче, чем первые. В новой войне будет недостаточно дожидаться целых два с половиной года первого восстания [как это было после 1914 года]. Раз она начнется, революция на этот раз не остановится на полпути. Судьба Советского Союза будет решаться в долгосрочной перспективе не на картах генеральных штабов, а на карте классовой борьбы. Только европейский пролетариат, непримиримый к своей буржуазии… может защитить Советский Союз от уничтожения или от „союзного“ удара ножом в спину. Даже военное поражение Советского Союза будет лишь коротким эпизодом, если в других странах пролетариат одержит победу. И с другой стороны, никакая военная победа не сможет спасти наследие Октябрьской революции, если империализм удержит остальную часть мира… Без Красной Армии Советский Союз будет сокрушен и расчленен, как Китай. Только упорное и героическое сопротивление будущему капиталистическому врагу может создать благоприятные условия для развития классовой борьбы в империалистическом лагере. Красная Армия, таким образом, — фактор огромной важности. Но это не значит, что она — единственный исторический фактор.
Не под знаменем нынешнего статус-кво [который сталинская дипломатия защищала в 30-х годах] могут восстать европейские рабочие и колониальные народы… Задача европейского пролетариата не в увековечивании границ, а, напротив, в их революционной отмене, не [в сохранении] статус-кво, а в Соединенных Штатах Европы».
Исход Второй мировой войны окажется куда менее ясен, чем эта альтернатива, и не будет ничего легче, чем составить по «Преданной революции» список ошибок Троцкого в прогнозах. И тем не менее каждая из этих ошибок содержит важные элементы истины и вытекает из предпосылок, которые сохраняют ценность. И до сих пор можно больше узнать из ошибок, чем из точных банальностей большинства политологов. В этом отношении Троцкий не отличался от Маркса: его мысли «алгебраически» точны, даже когда «арифметические» заключения неверны. Если его прогнозы были ошибочны, они были такими, потому что слишком часто он рассматривал Вторую мировую войну в терминах Первой. Но его общее проникновение внутрь отношений между войной и революцией было глубоким и до сих пор важно для понимания революционных последствий Второй мировой войны.
«Преданная революция» оказывала свое влияние в странной, часто обреченной на провал манере. Она была опубликована в мае 1937 года, как раз в середине избиения старых большевиков, сразу после процесса над Радеком, Пятаковым и Сокольниковым и накануне казни Тухачевского и других генералов. Залпы сталинских расстрельных команд создавали особый резонанс заголовку этой книги: он звучал как отчаянный и пронзительный крик протеста. Фокусируясь целиком на трагическом поношении Троцкого, книга предполагает, что Октябрьская революция потерпела свое последнее и невосполнимое поражение и что Троцкий и его последователи отказались от какой-либо верности Советскому Союзу. Таким образом, «Преданная революция» стала ошеломительным, запоминающимся, но все-таки бессодержательным лозунгом, и долгое время титульная страница книги оказывала более сильное впечатление, нежели сама книга; часто она приближала умы к сложным и утонченным аргументам Троцкого. Его размышления о возможном возникновении нового класса собственников притягивали внимание читателя к исключениям из его квалификационных пунктов и контраргументов. Совсем немногие из его учеников видели реальность там, где он видел всего лишь потенциальность. Сам блеск его полемического стиля помогал произвести этот искажающий ответ, ибо он искушал орды писателей меньшего калибра скопировать обличительную речь мастера, что было сделать много легче, чем войти критически в его мысли. «Преданная революция» стала Библией современных троцкистских сект и ячеек, члены которых бубнили заученное еще долго после смерти Троцкого. Эффект этой книги более широко ощущался в литературе разочарования, созданной западными экс-коммунистами в 40-х и 50-х годах. Некоторые из них существовали просто на крошки, притом не самые лучшие, с богатого стола Троцкого, и они завоевали репутацию оригинальных, подавая их под своим соусом. Джеймс Бернхэм, троцкист 30-х, базировал свою «Менеджерскую революцию» на нескольких отрывках из теории Троцкого, вырванных из контекста. «Преданная революция» отражается в ранних писаниях Игнацио Силоне и Артура Кестлера. На Джорджа Оруэлла она оказала сильное впечатление. Фрагменты «Книги», которые занимают так много страниц в его романе «1984», имели целью перефразировать «Преданную революцию», точно так же как Эммануэль Гольдштейн, загадочный соперник Большого Брата, сделан по образцу Троцкого. И последние, но не малейшие в 40-х и 50-х, интеллектуально амбициозные «советологи» и пропагандисты «холодной войны» извлекали прямо или косвенно свои аргументы и вылавливают фразы из этого источника.
Троцкий был не просто главным врагом Сталина – он был настоящим Сатаной советской эпохи! Его имя старались не называть всуе, а слово «троцкист» из обозначения политических убеждений превратилось в оскорбление.Но что на самом деле думал живой, а не карикатурный Троцкий о Сталине? Какие оценки давали Советскому Союзу настоящие троцкисты? И какие прогнозы Троцкого продолжают сбываться?
В "Незавершенной революции" И. Дойчер анализирует важнейшие вехи русской революции, отвечая на два основополагающих вопроса: оправдала ли русская революция возлагавшиеся на нее надежды и каково ее значение для современности? Для всех интересующихся зарубежной и отечественной историей.Хобсбаум Э. Эхо «Марсельезы» / Дойчер И. Незавершенная революция;Хобсбаум Э. Эхо «Марсельезы». – М., «Интер-Версо», 1991. – 272 с.
Взгляд старого троцкиста на классические антиутопии... Евгений Замятин «Мы», Олдос Хаксли «Дивный новый мир», Джорджа Оруэлл «1984», предупреждающие об угрозе тоталитаризма.
Саладин (1138–1193) — едва ли не самый известный и почитаемый персонаж мусульманского мира, фигура культовая и легендарная. Он появился на исторической сцене в критический момент для Ближнего Востока, когда за владычество боролись мусульмане и пришлые христиане — крестоносцы из Западной Европы. Мелкий курдский военачальник, Саладин стал правителем Египта, Дамаска, Мосула, Алеппо, объединив под своей властью раздробленный до того времени исламский Ближний Восток. Он начал войну против крестоносцев, отбил у них священный город Иерусалим и с доблестью сражался с отважнейшим рыцарем Запада — английским королем Ричардом Львиное Сердце.
Валерий Тарсис — литературный критик, писатель и переводчик. В 1960-м году он переслал английскому издателю рукопись «Сказание о синей мухе», в которой едко критиковалась жизнь в хрущевской России. Этот текст вышел в октябре 1962 года. В августе 1962 года Тарсис был арестован и помещен в московскую психиатрическую больницу имени Кащенко. «Палата № 7» представляет собой отчет о том, что происходило в «лечебнице для душевнобольных».
Автору этих воспоминаний пришлось многое пережить — ее отца, заместителя наркома пищевой промышленности, расстреляли в 1938-м, мать сослали, братья погибли на фронте… В 1978 году она встретилась с писателем Анатолием Рыбаковым. В книге рассказывается о том, как они вместе работали над его романами, как в течение 21 года издательства не решались опубликовать его «Детей Арбата», как приняли потом эту книгу во всем мире.
Книга А.К.Зиберовой «Записки сотрудницы Смерша» охватывает период с начала 1920-х годов и по наши дни. Во время Великой Отечественной войны Анна Кузьминична, выпускница Московского педагогического института, пришла на службу в военную контрразведку и проработала в органах государственной безопасности более сорока лет. Об этой службе, о сотрудниках военной контрразведки, а также о Москве 1920-2010-х рассказывает ее книга.
Книжечка юриста и детского писателя Ф. Н. Наливкина (1810 1868) посвящена знаменитым «маленьким людям» в истории.
В работе А. И. Блиновой рассматривается история творческой биографии В. С. Высоцкого на экране, ее особенности. На основе подробного анализа экранных ролей Владимира Высоцкого автор исследует поступательный процесс его актерского становления — от первых, эпизодических до главных, масштабных, мощных образов. В книге использованы отрывки из писем Владимира Высоцкого, рассказы его друзей, коллег.