Триумф красной герани. Книга о Будапеште - [13]

Кем же он был? Об этом позже. Сначала посмотрим на вторую фигуру.

Тоже поблизости от Парламента, неподалеку от Базилики, в сквере на набережной Дуная стоит памятник другому человеку. В глубоком покойном кресле, чуть откинувшись назад, сидит упитанный мужчина солидного возраста с длинными мадьярскими усами, в застегнутом на все пуговицы сюртуке, весомостью фигуры – и, хочется думать, привычками – напоминая нашего Ивана Андреевича Крылова. Пафос на нуле: ни поэтического вдохновения, ни революционного энтузиазма. Отношение общества – такое же сдержанное. Именем его не клянутся, песен про него не поют.

Между тем первый, Кошут, – пассионарий-неудачник, вызывавший даже у соратников «чувство восхищения, переходящее в ненависть»[14]; сбежавший предводитель неудавшейся революции; человек, дело всей жизни которого было проиграно и, мало того, стоило любезному Отечеству немалых жертв. А второй, Деак, которого на аллегорических картинках, изображающих венгерскую историю, рисуют обычно тихо сидящим за столом (не призывающим, не ведущим в бой), на самом деле и есть как раз тот деятель, который принес стране свободу, покой и благоденствие.

Ференц Деак – «отец» Австро-венгерского соглашения 1867 года. И роскошные здания в стиле эклектики и будапештского сецессиона вокруг его статуи, и вечно заполненная туристами галерея Рыбацкого бастиона на другом берегу Дуная, напротив памятника, и Опера, и линия метро, построенная здесь раньше, чем в Париже и Вене, и здание Парламента, и весь полувековой период очевидного благополучия и процветания страны с 1867 года и до начала Первой мировой – все это прямые следствия его, Деака, усилий.

Вершина жизни для Лайоша Кошута – 1848 год. Европу трясло, шла «весна народов», и Венгрия не могла оставаться в стороне. Инициаторами революции стали Кошут и Петёфи. Вдохновенный оратор и не менее вдохновенный поэт горячими речами в стихах (Петёфи – на ступенях Национального музея) и в прозе (Кошут – на заседаниях Государственного собрания) зажгли энтузиазм борьбы за освобождение от власти австрийских Габсбургов. Удалось даже заставить императора Фердинанда подписать законы, по которым Венгрия получала определенную свободу в рамках империи. Но несчастный больной Фердинанд отрекся от престола, а молодой и решительный Франц Иосиф считал себя свободным от решений предшественника. Венгрии было велено знать свое место.

Неистовый Кошут ответил на это провозглашением независимости и требованием не признавать более за Габсбургами прав на венгерский трон. Далее – неизбежное: продолжение военных действий под общим руководством Кошута, «правящего президента», национальные волнения на окраинах и скорый разгром венгерской революции. И вот уже горит в Буде королевский дворец, 13 августа у Арада генерал Гёргей с тридцатитысячной венгерской армией сдается[15] перед русским 3-м корпусом генерал-адъютанта Федора Ридигера, австрийцы расстреливают премьер-министра революционного правительства Венгрии Лайоша Баттяни и тринадцать венгерских генералов.

Кошут эмигрирует. В Турции, в Англии, в Америке выступает с речами, просит помощи бедствующей родине, бичует Австрию. Собирается вдвоем с Майн Ридом, автором «Всадника без головы», отправиться в Венгрию под вымышленным именем: Рид – под видом знатного туриста, а Кошут – в качестве его слуги.

Но где слава и популярность, там и повышенное внимание прессы. И вот, пожалуйста, лондонский журналист Карл Маркс в 1859 году торопится обнародовать бомбу: «Сегодня я намерен привлечь внимание ваших читателей к другой секретной главе современной истории. Я имею в виду связь, существующую между Кошутом и Бонапартом… Я считаю настоящий момент тем более подходящим для обнародования давно известных мне фактов, что Бонапарт и его приспешники, а также Кошут со своими сторонниками в равной мере стараются скрыть эту сделку, которая не может не скомпрометировать одного перед монархами, а другого – перед народами всего мира»[16].

Как публицисты Кошут и Маркс вполне стоят друг друга – сплошная революционная риторика: оба призывают, негодуют, взывают и клеймят.

Увы, ни один из глаголов, использованных для описания бурной жизни Кошута, не подходит для деятельности второго из героев этой истории, Ференца Деака. Он никогда никого не вдохновлял, не проклинал, не клялся и не обещал отстаивать свободу Отечества до последней капли крови. Он сидел за столом и писал бумаги. Сотрудничать с австрийцами отказывался. Но к насильственному уничтожению Австрийской империи не призывал. Неторопливо, методично и аргументированно он доказывал соотечественникам, оскорбленным австрийской оккупацией, и императору, обиженному непокорностью венгров, что лучше для тех и других – жить в мире. Деак соблазнял Франца Иосифа идиллией мира: обещал в обмен на относительную самостоятельность Венгрии столь же относительную лояльность дворянства.

По сути, он выступал как анти-Кошут: обещал, что революции не будет. И – вода камень точит – в 1867 году добился-таки своего: уговорил Австрию на соглашение, на компромисс. По нему Венгрия из подчиненной, завоеванной провинции превращалась в полноправную и равноценную часть империи, причем ради этого самой империи пришлось сменить название и стать Австро-Венгрией.