Трипланетие - [6]

«Но ведь все эти цивилизации деградируют, если мы не вмешаемся!» — запротестовал Эуконидор.

"Будущее покажет тебе, младший, что общий уровень интеллекта непрерывно повышается, — прервал его один из Старших. — Он повышается! Даже спады его находятся выше, чем предшествовавший средний уровень. Когда будет достигнута нужная граница, позволяющая использовать Линзы, мы не только раскроем факт своего существования, но и воспользуемся помощью юных миров.

Но один фактор остается неясным… — на миг Старший смолк. — Пока не найден способ, могущий устранить вероятность вычисления нас эддорианами. Конечно, эддориане, в силу своей природы, мыслят скорее механически, чем философски, но это нельзя считать абсолютной гарантией; они способны вычислить нас чисто логически. Эта мысль тревожит меня, так как тщательный статистический анализ ближайших событий на четырех планетах покажет, что они не случайны. И тогда… тогда даже средний интеллект способен раскрыть наше участие. Я полагаю, что мы должны принять во внимание подобную возможность — во всяком случае, нам надо быть готовыми к ней."

«Вопрос поставлен своевременно, — заметил Хранитель Ни-деллор. — Да, такая возможность существует. Остается надеяться, что эддориане не проведут подобный анализ до тех пор, пока мы сами не объявим о себе. Но когда это произойдет, они начнут действовать против нас на четырех лидирующих планетах — и повсюду, в обеих галактиках.»

«Мы знаем, что это будут за действия, — объединенный разум Старших был спокоен и ясен. — Мы постоянно следим за их деятельностью и знаем, что пока ситуация не изменилась. Если наметятся перемены, мы снова созовем всепланетный совет разумов. Итак, есть ли еще проблемы на данный момент? Если все обсуждено, совет закончен.»

АТЛАНТИДА

Последний удар грома, тучи, медленно клубившиеся на горизонте, потом — ласковое сияние яркого, словно новорожденного солнца и тихий шепот спокойного океана… Ничто в мире не предвещало катастрофы.

Огромный город раскинулся на побережье. Его каналы, улицы, парки в зелени высоких деревьев, дома, построенные из светло-серого камня, — все сверкало и переливалось, омытое теплым летним дождем. И над этим ослепительным великолепием высилось огромное здание Фаростерии, занятое всевозможными службами; там же находился и личный кабинет самого Фароса — правителя Атлантиды.

Арипонидес, недавно избранный фаросом в третий раз, неподвижно замер у окна. Его старческая сгорбленная фигура казалась чуждой великолепию огромного кабинета: броским дорогим коврам, тяжелой массивной мебели, огромному золотому гербу, висевшему над обитой кожей дверью. Фарос был очень стар. Его лицо, некогда поражавшее своей красотой, было покрыто сетью глубоких морщин, нос с благородной горбинкой и узкими ноздрями резко заострился и только глаза, такие же карие и живые, как в молодости, напоминали прежнего Арипонидеса. Сейчас, глубоко задумавшись, он не видел ни огромного города, шумевшего у его ног, ни тихого голубого океана. Его старческие руки с пергаментной кожей слегка дрожали, когда он сцепил пальцы за спиной. Так он стоял до тех пор, пока вдалеке не раздался стук хлопнувшей двери, возвещавший, что к нему поднимаются посетители.

— Входите, прошу вас. Садитесь. — Фарос устроился в глубоком кресле в конце огромного стола, сделанного из прозрачного пластика. — Не все присутствующие здесь знают друг друга. Я представлю вас, а затем сразу перейдем к делу. Итак, знакомьтесь:

Познаватель Душ — Таломонидес. Политик Клето, Правитель Филамон, Правитель Марконес, Стратег Артоменес.

Итак, я собрал вас здесь, так как защита этой комнаты от любых подслушивающих устройств абсолютно надежна, чего уже нельзя сказать о наших личных каналах связи.

Усмешки, появившиеся на лицах собравшихся, подтвердили опасения фароса.

— Мы должны обсудить создавшуюся ситуацию и найти приемлемый выход из нее. Каждый из нас уверен только в самом себе и не доверяет соседу… что ж, такова жизнь. Однако наука познания душ обладает большими возможностями, и познаватель Таломонидес заверяет нас, что среди собравшихся здесь нет предателей.

— Крайне беспочвенное заявление, — дородный стратег недоверчиво покачал головой. — Есть ли у вас доказательства, что сам Таломонидес не является главарем какой-нибудь партии или группировки? Заметьте, у меня нет особых причин сомневаться в лояльности познавателя. Он был моим другом в течение двадцати лет и, надеюсь, останется им навсегда. Я только хочу отметить, что любые предосторожности бессмысленны, потому что истинная сущность человека останется тайной в любом случае.

— Вы правы, друг мой, — высокий седоволосый Таломонидес поднялся. — Пожалуй, я лучше удалюсь.

— Это тоже не поможет, — Артоменес покачал головой. — Хороший агент подготовлен к любой неожиданности. Уйдете вы, останется еще кто-то, готовый подслушать и предать, — стратег обвел собравшихся сузившимися глазами. — И я предупреждаю, что после этого совещания все присутствующие попадут в поле моего внимания — пристального, очень пристального!

— Кажется, наш досточтимый стратег считает, что разбив нам головы, он сумеет по цвету мозгов определить, кто предатель. Простим ему эту милую слабость, — в словах правителя Марконеса звучал неприкрытый сарказм.