Тринадцатый - [40]

Отца Стерва не уважала. Как можно уважать человека, который из чистой души превратился в раба своей плоти. Нет, отец не был нахлебником. Он работал. Зарабатывал на пропитание семьи. Но, нрава был эгоистичного и жестокого. Стерва, ласковая и трудолюбивая девочка, старалась уйти из дома до возвращения отца с работы. В свои десять лет она подружилась с Одиночеством. Раз, повстречав его в сонном пространстве, Стерва хранила его, как талисман. Так протекли отроческие годы. В семнадцать лет она уехала из родительского дома. Образ отца на все годы отбил у неё желание соприкасаться с мужской плотью. К тридцати годам не сумев воспринять мир людей, она покинула плоть, не отработав Судьбу до положенного срока. С этого момента Стерва стала Душой — Изгоем.

Покинув плоть, она вернулась на землю, что бы проводить своё тело в «последний путь». Как же её удивили родственники. Особенно старушка-мать. Она плакала и причитала не переставая. Только при встрече с Неприятным Стерва поняла суть слёз на похоронах.

— Родственники проливают слёзы, что бы душе было легче покинуть плоть. Душа так сживается с телом, что может остаться в плоти.

— И, такое бывает? — Очень удивилась Стерва.

— А, ты думала. Кто-то, как ты бросает плоть, а кто-то в ней остаётся.

— Но, остаться в плоти, значит обрести себя на вечную тьму.

— Кому что нравится.

Никогда бы Стерва не смогла остаться в плоти. Она даже не смогла заставить себя воспроизвести детей. Если бы не надо было при этом процессе ощущать другую плоть, она бы может ещё, и согласилась на детородный шаг. Но, терпеть рядом тело: ощущать и вдыхать его запах, — ни за что. Да, она знала, что материнство самое большое Счастье на свете.

Да, стать матерью всё равно, что приблизиться к райским кущам. Но, не такими жертвами.

Выполнив всё указания Меченого, она преодолела своё Отвращение, и влетела в плоть младенца. «Это всего лишь на недельку — не больше. Я сумею, перетерпеть. Ради Неприятного, я смогу это сделать». С мыслями о Неприятном, она погрузилась в негу плоти.

Выпускной бал

В канун перед выпускным балом Тринадцатый не спал всю ночь. Даже отличный Аттестат ни грел его мантию. Он знал, что хуже учиться не имеет права. Ему нравился процесс обучения. За время, проведённое в школе, Тринадцатый всё реже и реже вспоминал свой путь тростником. Здесь, в школьных аудиториях все души имели равные права. Никто ни на кого не показывал нимбом. Даже те, кто проходили, курс не первый раз не смеялись, и не издевались над новичками. Курс обучения был построен так, что на школьные шалости у новичков не хватало сил. Тринадцатый догадывался, что души, умудрённые жизненным опытом, устраивали по ночам развлекательные мероприятия. Но, новичкам вход был туда закрыт. Да, Тринадцатый не очень то и стремился попасть в круг душ со стажем. Ему не хватало одного — бесед с Меченым. Он бы с удовольствием лучше пообщался с другом, чем отправился на развлечение со старыми душами.

В ночь перед выпускным балом Тринадцатый ощутил себя взрослой, мудрой душой, готовой носить человеческую плоть, и отработать Судьбу. С такими светлыми мыслями он провалился в сон. Его не раздражало даже то, что на верхнем ярусе во всю мощь шло веселье. Души умудрённые жизненным опытом прощались со школьными качелями.

Отдых Тринадцатого настолько был глубоким, что когда его начал будить клерк-распорядитель выпускного бала, Тринадцатый не сразу понял где явь, а где продолжение сна.

— Тринадцатый, пора лететь в Небесную Костюмерную.

— Что? — Гроздь Удивления зависла между Тринадцатым и клерком. Клерк прогнал её одним вялым взмахом мантии.

— Вставай, говорю. Тебя, что не предупредили?

— О чём?

— О чём? О чём? — Передразнил клерк Тринадцатого. Ему надоело спорить с душой, и он приказал.

— Лети за мной.

Приказы Тринадцатый выполнял безоговорочно. Он быстро привёл себя в порядок, что бы ни досаждать клерку Ожиданием и полетел за ним.

В небе гасли последние звёзды. Тринадцатый поёжился от утренней прохлады, а клерк казалось, и не замечал холода в своей лёгкой мантии.

Когда они вылетели из спального корпуса, то натолкнулись на группу душ — отличников, которые поджидали их появление. Все души-отличники громко позвякивали нимбами от долгого зависания на одном месте, на холодном ветру.

— До восхода прохладно, к вечеру жарко. — Клерк оглядел группу. — Все, вроде бы в сборе. — Ухмыльнулся. — Не стучать нимбами. Вы бы хуже учились, я бы с вами подольше спал. А, теперь все за мной, и не отставать.

Они сделали небольшой перелёт до Костюмерного склада. Склад был закрыт. Клерк проследил, как на небе погасла последняя звезда, и пнул мантией по вратам Костюмерной.

Из-за врат сразу же, полилась неприличная ругань. Таких выражений Тринадцатый не знал.

Смотритель Костюмерной, исчерпав весь запас «добрых выражений» открыл врата.

— Ну, и что надо. — Вокруг его нимба светился синюшный ореол. — Отличники что ли? Почему так рано?

— Потому что перенесли выпуск. Сегодня на землю их отправляют. Надо одеть.

— А, почему меня никто не предупредил? Всем на меня наплевать. Хорошо, я такой ответственный работник, и у меня всё готово. А, следующий раз поблажек от меня не ждите. Прилетите без предупреждения — ничего не получите. Я вам устрою. Покажу, где кометы гаснут.