Тринадцатый наследник - [19]

— Завяньте, кильки! — Из кареты вылез Решето, кинул пару медяков кучеру.

Кучер поймал их на лету и поспешил подхлестнуть кобылу, спеша свалить из этого опасного места куда подальше, а Решето крученой блатной походкой двинулся вперед.

— Это чё за придурок? — спросил один из вышибал у другого. Его коллега недоуменно пожал плечами, и Иван понял, что его спутник не в таком уж и большом авторитете среди шатовегерской братвы. Похоже, его здесь даже в лицо не узнают.

— Чё?!! Это я придурок? Ты кого придурком назвал, сявка? — рванул рубаху на груди рассвирепевший уголовник, обнажая тату.

На волосатой груди уголовника красовалось изображение то ли решетки, то ли решета.

— Га-га-га… — заржали вышибалы, — пивная бочка на ножках пришла.

— Долго на нарах чалился, Решето?

— Тьфу! — сплюнул уголовник, сообразив, что над ним просто прикалываются. — Этот мальчик со мной, — кивнул он на Ивана и двинулся в трактир.

Войдя внутрь, студент понял, что попал в заведение самой низшей пробы. Это была чисто конкретная забегаловка, но пускали сюда не всех подряд, а только работников ножа и топора, ну и тех, кого они соизволят пригласить с собой в этот вертеп. Тусовались здесь в основном лица уголовной наружности, но, судя по их потрепанным костюмам, в карманах у шатовегерской братвы было негусто, что очень расстроило юношу, так как он рассчитывал поправить свои финансовые дела именно за их счет.

— О! Дырявое корыто!

— Нас посетило Решето! — загомонили уголовники.

— А это что за фраер с тобой?

— Нашел фраера! — фыркнул Решето. — Это пацан конкретный.

Уголовник нашел свободный столик и потащил к нему Ивана.

— Эй, Хьюго! Водки сюда и закуски!

Трактирщик кивнул и дал знак половым обслужить клиентов.

— Слушай, — хмуро буркнул юноша, усаживаясь за стол, — я сюда не водку жрать пришел. И что-то мне говорит, что вообще пришел напрасно. Пацаны здесь, конечно, свои в доску, но вряд ли мы с них пятьдесят монет наскребем.

— А мы не с них наскребем. Здесь так, мелкая шушера. Тут есть место, где самые авторитетные собираются… и я. Ща к папику схожу…

Решето сорвался с места и, лавируя между столиками, исчез в глубине трактира. Половой тем временем оперативно накрыл стол. Иван хмуро посмотрел на выставленный перед ним граненый стакан, бутылку водки и, тяжко вздохнув, отодвинул все это хозяйство от себя. Отсутствовал Решето недолго, а вернулся уже слегка потрепанный, в разодранной рубахе и с набухающим фингалом вполлица.

Плюхнувшись на стул, уголовник схватил бутылку, откупорил ее и, не прибегая к помощи стакана, выдул пол-литровую емкость из горлышка до дна.

— Ничё. Ща Варгуля придет, он им покажет!

— Я так понял, концерт у папика под вопросом?

— Все будет! Решето сказал, Решето сделал! Вот Варгул придет…

— И что этот Варгул сделает? — Иван уже жалел, что пошел на поводу у уголовника. Заработок здесь, похоже, не светил, а время медленно, но верно утекало.

— Да ты чё! Варгуля — это такой мужик! В авторитете. Против него никто не вякнет. У него перышек на всех найдется!

Юноша лишь закатил глаза, уже вполуха прислушиваясь к пьяному бреду уголовника. Варгуля… Перед мысленным взором Ивана возникла небритая рожа тупого бандюгана, габаритами не уступающего Кинг-Конгу. Вот, эта рама идет, раздвигая столы, вышибает дверь, запускает в комнату для самых «уважаемых» людей Шатовегера лапу, выуживает оттуда папика, переворачивает главу местной мафии вверх ногами и вытрясает из него пятьдесят золотых монет. Юноша потряс головой, отгоняя от себя бредовые видения.

— А вот и он, Варгуля! — возликовал Решето.

В трактир вошла худосочная личность в неприметной, мешковатой одежде. Таких в народе обычно кратко характеризуют — метр с кепкой. Ни на кого не глядя, Варгул добрел до ближайшего стола, плюхнулся на стул, щелкнул пальцами, и половой тут же выставил перед ним уже наполненный до краев стакан, а рядом початую бутылку водки. Доходяга в один прием высосал содержимое стакана до дна и плюхнулся физиономией в стол.

— Устал Варгуля, — расстроился Решето. — С тяжелого дела, видать, пришел.

— Тьфу! — Иван поднялся.

— Ты куда? — всполошился Решето.

— А что мне здесь делать? У меня там в тюряге девчонка парится. Мне бабло надо срочно срубить, чтоб ее оттуда вытащить, а я, как последний дурак, по кабакам шляюсь.

— Слышь, Решето! — окликнул спутника Ивана уголовник с рваным шрамом через все лицо, сидевший за соседним столиком. — А зачем ты сюда этого фраера с бандурой притащил?

— Какой фраер, Рваный?!! — взвился Решето. — Да ты знаешь, кто это такой? Это сам Маэстро! Он своими песнями зону греет. Вот только что в Гауэре выступал, так вся братва в отпаде была! От его песен сам Хрящ в одиночке тащился. Наш пацан! Конкретный. Ему бабло срочно надо. Бабу его на нары замели. Он ее отмазать хочет. Я его папе хотел представить, а эти придурки…

— Понятно. Своих с кичи выручать — дело святое, — одобрительно кивнул Рваный. — А пусть что-нибудь нам исполнит, чтоб перед папой не лохануться.

— Маэстро, — обрадовался Решето, — ударь по струнам, продай талант. Вот эту вот нашу, про цепи!

А-а, была не была, решил Иван и ударил по струнам. Гомонящий на разные голоса трактир сразу замер, потому что пел юноша действительно замечательно, и, чтобы покорить публику, ему хватило одной-единственной песни.