Тринадцатый апостол. Том II - [48]

Матфей с мудрой, понимающей улыбкой смотрит на мой показной пафос. Все он видит, все прекрасно понимает — и мой страх за него, и скрываемую дрожь в голосе, и влагу, выступившую в уголках глаз. Которую я украдкой пытаюсь вытереть. Римские легионеры ведь не плачут. Никогда.

— Все уже хорошо, Марк. Не ругайся.

— Да тут не ругаться надо, тебя розгами выпороть мало за все твои художества…! — продолжаю я притворно ворчать. А сам уже придирчиво оцениваю его состояние, прикидывая в уме, как будем перевозить его в город. Повозка даже не обсуждается — растрясет. Значит, нужно подключить парней, и перенесем мы его в паланкине.

Оглядываюсь на Рафаила, с любопытством наблюдающего за нами

— А можно мне кипяченой воды? И немного уксуса. Хочу осмотреть его раны.

— Ты разбираешься в науке врачевания, воин?

— Да. Но не так, как вы. Иначе. По-другому.

Пока терапевт ходит за водой, я присаживаюсь на край лежанки и с горечью признаюсь Матфею:

— Во мне ведь больше нет Силы, и я не могу теперь посмотреть другим взором на твои раны. У меня остались только мои знания.

— А где твое кольцо? — кивает он на мои пустые пальцы

— Оно… погибло, защищая меня от Тьмы, истощилось. Жрецы Сета чуть не призвали Антихриста вместо своего бога.

Матфей с ужасом смотрит на меня, потом на Луция. Тот кивает апостолу, подтверждая мои слова

— Все правда. Марку с его парнями несладко пришлось в храме Сета, они еле выжили там.

Возвращается Рафаил. Я прошу Луция полить мне на руки водой, а потом протираю их уксусом. На вопросительный взгляд терапевта поясняю:

— Так я убираю всякую заразу с рук, чтобы не занести ее потом случайно в раны.

— Ту самую inficio? — заинтересованно уточняет лекарь

Ну, вот — Матфей и здесь уже успел заняться просвещением. Но это в принципе неплохо, пусть расскажет терапевтам все, что услышал от меня. Глядишь, и они возьмут что-то на вооружение.

Пусть Силы во мне больше нет, зато вера в Христа всегда со мной. Так что с короткой молитвы Ему я и начинаю свой осмотр, Матфей тут же присоединяется ко мне. Наш сливающийся в единое шепот успокаивающе звучит в тишине и придает мне уверенности в себе. Ну, приступим…

Что сказать… на первый взгляд тряпица чистая, и рана на голове обработана вполне профессионально. Она, судя по всему, не глубока, а крови было много из-за повреждения кровеносного сосуда. Кожа вокруг раны чистая, корочка на ней подсохла, сукровица не сочится, и красноты тут не видно. Воспаления нет, и это первая отличная новость.

— Голова болит? Есть признаки сотрясения мозга?

— Нет, Марк, ничего такого. Даже не кружится. Почти.

— Сила молитвы Христу творит чудеса! — удовлетворенный первым осмотром, улыбаюсь я. Теперь можно и улыбнуться, и расслабиться немного — Сразу видно, что Христос хранит тебя, Матфей. Но ты лучше расскажи мне, как ты умудрился попасть в такую переделку?

Глава 10

Назад в Александрию мы с Луцием, как и ожидалось, отправились пешком. С Матфеем договорились, что на следующий день за ним из дворца пришлют паланкин. А до этого он обещает мне лежать, лечиться, и максимум, что ему разрешается — читать по утрам Тору. Я пообещал себе ускорить издание в Египте Евангелия, в противном случае проповедь христианства обещала обернуться постоянными столкновениями с местными жрецами. А они могут обернутся кровавыми стычками, изощренной местью со стороны жречества и прочими нехорошими вещами. Тоньше, тоньше надо работать.

С озера подул свежий ветер, и мы ускорили шаг. Впереди нас по извилистой тропе шла небольшая группа египтян, то и дело пропадая из вида за прибрежными кустарниками и тростником. Высокого сутулого мужчину в красном тюрбане сопровождали трое вооруженных копьями воинов.

Мы с философом увлеченно беседовали на тему монотеизма, когда вдруг из зарослей тростника просвистели стрелы. Двое копейщиков сразу упали, а египтянин в тюрбане выхватил длинный нож из под хитона, и пригибаясь, побежал к воде.

— Буколы! — прошептал Сенека, хватая меня за руку

Из зарослей и правда, повалили оборванцы самой разбойничьей наружности. Пяток буколов, вооруженных топорами и мечами, с громкими воплями бросились на единственного оставшегося в живых охранника. И тут же первый бандит повалился на песок, хватаясь за пробитую копьём грудь — египтянин умело обращался со своим оружием.

— Надо помочь людям! Жди здесь — я стряхнул с себя руку философа, пытавшегося меня остановить, и рванул к зарослям. Нас с Луцием буколы еще не успели заметить за густой растительностью, их явно интересовал египтянин, которого охраняли копейщики, похоже именно его они здесь поджидали. Поэтому внезапность была сейчас моим главным преимуществом, и сначала надо разобраться с лучниками, продолжавшими прятаться в тростнике.

Я ворвался в заросли, удачно определив место, откуда велась стрельба. Двое стрелков слишком поздно отреагировали на мое появление, и когда они попытались выстрелить в меня, им помешали стебли тростника, росшие сплошной стеной. Я поднырнул под лук одного бандита, полоснул ему гладиусом по животу и тут же бросился в ноги второму. Тот все-таки успел выстрелить, стрела чиркнула меня по голове над правым ухом. А я уже вгонял меч в грудь темнокожего букола со странными косичками на голове.